Потому что это он, потому что это ты.
Фредерик не был худшим из всего этого отребья. Были у него язвы на руках, открытые раны на ногах, фурункул на виске, который не мешало бы прооперировать.
Но ему он годился таким, как есть.
В самый раз.
И Антонен принялся его обхаживать. Он предложил навещать его с целью «логистического контроля» — это бюрократическое выражение понравилось ему своей мутностью. Каждый раз, отправляясь на машине «на промысел», убеждать уличных одиночек воспользоваться услугами центра, он делал крюк, чтобы зайти к Фредо. Тот делил арку под эстакадой с семьей тамилов из Шри-Ланка, бежавших от гражданской войны, которым помогали кузены, жившие в Порт-де-ла-Шапель, в квартале Литтл-Индия. Вечерами аппетитные запахи с их кухни щекотали ноздри. Не больше двадцати метров отделяло их от Фредо. Это было что-то вроде no man’s land между городом и предместьем: зелень пучками пробивалась среди камней, вокруг раскинулся лужок с чахлой травой. Ветер порывами задувал под мост, содрогавшийся от машин и тяжелых грузовиков. Фредо жил на насыпи под аркой. На этом узком холмике он оборудовал себе жилище из подручных материалов, обладавшее главным козырем — крышей, защищавшей от дождя; кроме того, на возвышенности ему не грозили наводнения, и крысы сюда не добирались. Фредо соорудил лесенку, которую убирал на ночь, чтобы не пожаловали незваные гости. Антонен, часто с Марией Каллас, ходившей за ним хвостом, выполнял для него мелкие поручения, справлялся о здоровье, о реадаптации. Слово звучало многообещающе, это был волшебный «сезам». Людей реадаптируют, как винтики в сложный механизм. Фредо, завидев их издали, почитал своим долгом встать и махал им рукой. Этот верзила, всегда тяжело дышавший, был так приветлив, что даже раздражал. Его воспаленные гноящиеся глаза были раздуты, как мячики для пинг-понга, пучки черных волос торчали из ушей. Больше всего бесило Антонена его постоянное шмыгание носом и сопли, блестевшие на губах и подбородке. Он протягивал ему салфетку, бормотал, не повышая тона:
— Утрись, черт возьми, тебе сколько лет?
— Непруха, парень, что я могу сделать? В голове-то у меня так много всего, никак порядок не наведу, скоро лопнет.
Антонен сразу взял с ним властный тон, чтобы не сорваться. Он чередовал теплоту с холодом. У него всегда находилась при себе сигарета, а то и бутылочка безалкогольного пива, купленная в арабской лавке. Ирония ситуации: замыслив истребить отребье общества, приходилось сначала побыть социальным помощником. Он носился с Фредо, помогал ему готовить еду, приносил лекарства, обещал отвести на консультацию в больницу Тенон, чтобы ему прооперировали гнойник на правом виске, предлагал пройти курс дезинтоксикации и лично сопроводил в наркологическое отделение больницы Питье. Он терпеливо слушал его нескончаемый рассказ о невзгодах: двое детей разбились на машине, жена ушла, работу электрика потерял. Антонен утешал его:
