Я снова ощутил резкую боль. На этот раз сосуд в моих руках заметно потяжелел. Кровь перестала течь еще до того, как бокал наполнился до самых краев.
Ведьма поставила его на стол; воин поднял его и понес к яме. Мы смотрели, как он спускается вниз, пока он не исчез совсем. Минуты шли медленно, совсем как вечность. В конце концов, Грималкин улыбнулась и вытащила из рукава маленькое зеркало, сообщая о нашем успехе.
Но прежде чем она успела это сделать, все вдруг потемнело, и я снова почувствовал дикий холод. Светящиеся глаза двигались по направлению к нам. Что если слуги Ордин раскрыли наш план?
Как только стало светло, зал наполнился людьми. Страшными людьми.
Мужчины были очень высокого роста, с длинными заостренными носами и подбородками на удлиненных лицах. На их поясах висели длинные изогнутые мечи. Наверное, демоны.
Женщины были полной противоположностью. Их кожа блестела в свете, словно была помазана маслом. Они танцевали в ритм невидимых барабанов. Они танцевали в одиночку, мужчины же стояли с краю, скрываясь во мраке колонн.
Я оглянулся и увидел, что все замерли, словно этот танец очаровал их. Грималкин все еще держала зеркало в руке, но не могла его использовать. Мы беспомощны. Мы стали слишком близки к успеху, и в последний момент судьба решила по-другому.
Некоторые из группы моей мамы — Сейленос и остальные — жадно ели со своих тарелок и глотали вино из золотых кубков, несмотря на предупреждение. У греческих ведьмаков не было той решимости и силы воли, что у Джона Грегори.
Я повернулся обратно. Теперь они танцевали вдвоем — женщина с женщиной. Барабанный бой становился все громче, становясь быстрее и безумнее. Я почувствовал сильное желание подняться с места и присоединиться к ним. Когда я посмотрел на Алису, то увидел, что она тоже сжимает края сиденья, борясь с таким же желанием.
Вдруг к ним присоединилась еще одна фигура. Это был Сейленос. Я потерял его из виду на мгновение, а когда снова нашел, то увидел, что одна из женщин впилась зубами в его шею. Кровь залила его одежды, в глазах плескался ужас. Они двигались все ближе и ближе к яме, а затем и вовсе в нее провалились.
Я был благодарен Ведьмаку, который заставил нас поститься перед походом. Любовь Сейленоса к еде стоила ему жизни и, может быть, души!
Грималкин боролась с темной магией, околдовавшей нас. Вены вздулись на ее лице, она медленно поднесла зеркало к губам и подышала на него, начиная писать что-то пальцем. Это был сигнал для атаки.
