Девочка пришла в ту часть Института, которая была ей знакома лучше всего: в семейное крыло. Она прокралась мимо пустой спальни Хелен, со сложенной одеждой и пыльными покрывалами. Мимо комнаты Джулиана, такой родимой после миллионов ночевок, и Марка, с накрепко запертой дверью. Следующая шла спальня мистера Блэкторна, а за ней – детская. Эмма сделала глубокий вдох и толкнула дверь плечом.
Зрелище, представшее в небольшой голубой комнатке, вызвало шок. Тавви сидел в своей колыбельке, цепляясь маленькими ладошками за перила, его щечки покраснели от слез. Друзилла стояла перед ним с мечом – Ангел знает, где она его взяла; он был направлен прямиком на Эмму. Рука Дрю дрожала, и кончик меча плясал в разные стороны; ее косички торчали по обе стороны от пухленького лица, но ее Блэкторновские глаза выражали стальную решимость.
– Только попробуй подойти к моему брату.
– Дрю, – ласково сказала Эмма. – Это я. Джулс послал меня за вами.
Девочка с лязгом уронила меч и расплакалась. Эмма кинулась мимо нее и свободной рукой достала малыша из колыбели, усаживая его себе на бедро. Тавви был маленьким для своего возраста, но весил с добрых десять килограмм; она поморщилась, когда он дернул за ее волосы.
– Мама, – сказал мальчик.
– Тише. – Она поцеловала его в макушку. От него пахло детской пудрой и слезами. – Дрю, хватайся за пояс. Мы пойдем в офис. Там мы будем в безопасности.
Она послушно взялась за оружейный пояс своими маленькими ручками; девочка уже перестала плакать. Сумеречные охотники много не плакали, даже в восьмилетнем возрасте.
Эмма повела их в коридор. Звуки снизу ухудшились. Крики продолжались, вой углубился, стекло разбивалось, громче скрипели балки. Эмма прокралась вперед, прижимая Тавви, бормоча снова и снова, что все будет хорошо, он в безопасности. Окна стали встречаться чаще, солнце яростно прорывалось сквозь них, едва не ослепляя.
Она была ослеплена: паникой и солнцем; это было единственным объяснением ее ошибке при следующем повороте. Девочка свернула по коридору, и вместо того, чтобы оказаться в нужном месте, она встала у широкой лестницы, ведущей в фойе и к большим двойным дверям, служившим входом в здание.
Фойе полнилось Сумеречными охотниками. Некоторые, знакомые ей как Нефилимы лос-анджелеского Конклава, были в черном, другие в красном снаряжении. Ряды статуй были опрокинуты, разбившись на кусочки и осыпав пыль на пол. Окно, открывающее вид на море, разгромили, куски стекла и кровь были повсюду.
