Ранним утром Ягайло поднялся с постели, оделся, умылся и направился к двери. Не дойдя до нее, великий князь остановился и опять вернулся к своему бывшему ложу. Там по-прежнему лежала его ночная жертва. Она не спала. Большие красивые глаза отрешенно смотрели куда-то вдаль.
— Тебя как звать-то? — спросил Ягайло.
Девушка встрепенулась и ответила: — Аксинья.
— А кто отец твой, Аксинья?
— Кузнец.
— Жалко, что не князь. А то взял бы тебя в жены.
Ягайло высыпал на подушку горсть золотых, окинул прощальным взглядом Аксинью и твердыми шагами направился к двери.
Войско, увидев вышедшего князя, начало выстраиваться в колонну. Вскоре оно покинуло село и двигалось все дальше и дальше на запад. По пути следования рати Ягайлы от нее отделялись русские дружины и возвращались по своим землям. В Вильно князь привел только литовские полки, с которыми и отправился из столицы на соединение с Мамаем.
Так бесславно закончился поход Ягайлы на Дмитрия Ивановича московского, не принесший ему ничего, кроме ненависти жителей русских княжеств.
Погожим летним днем к московскому князю Дмитрию Ивановичу вошел слуга и доложил:
— К тебе человек, князь. Желает немедленно видеть.
— Кто же этот нетерпеливый гость?
— Он отказался себя назвать. Просил только передать вот это.
Слуга протянул князю покрытый чернью простой серебряный перстень. Дмитрий взял его в руки и приблизил к глазам. На серебре перстня в обрамлении незатейливого узора было отчеканено одно слово — «Святослав».
— Веди этого человека ко мне, и побыстрее, — распорядился князь.
Дмитрий Иванович с выражением искренней радости на лице шагнул навстречу вошедшему человеку.
На вид гостю было лет сорок, лицо его наполовину закрыла густая черная борода, под стать бороде была такая же пышная шевелюра на голове. Широкие плечи, высокий рост, тяжелая неторопливая поступь его — с первого взгляда довершали впечатление о госте, как о человеке серьезном, солидном, уравновешенном, даже спокойном и медлительном. Вот только глаза вошедшего никак не увязывались с остальными чертами его внешности. Живые, подвижные, они блестели и светились как у озорного пятнадцатилетнего мальчишки.
Тем временем Дмитрий Иванович и вошедший человек сблизились. Московский князь заключил гостя в крепкие объятия: — Здравствуй, Олег!
— Здоров будь и ты, Дмитрий!
— Ох, и смел же ты, рязанский князь, не убоялся явиться к моему двору, — восхитился Дмитрий Иванович. — Отчего же слугу не послал?
