Наконец литовцы кончили совещаться, и старший боярин огласил условия осажденных.
— Мы согласны сдать Троки, если вы сохраните жизни, оружие и позволите нам беспрепятственно уйти.
— Принимаем ваши условия, — ответил Скиргайло.
Ворота открылись, и небольшой отряд литовцев вышел из города. Едва он удалился шагов на двести от городской стены, как был с двух сторон окружен крестоносцами.
— Сложить оружие! — приказал один из комтуров.
Литовцы начали возмущаться.
— В таком случае вы будете уничтожены, — предупредил немец.
Пришлось покориться. Литовцы продолжили движение, на ходу бросая щиты, копья, мечи, луки. Они прошли еще шагов четыреста, как вдруг у себя за спиной услышали тяжелый топот лошадей. Оглянувшись, безоружные воины увидели, что им вдогонку несется конная лавина крестоносцев. Обманутые защитники Трок поняли, что это конец, и бросились врассыпную. Немцы настигали безоружных людей: их пронзали копьями, рубили мечами, топтали лошадьми.
Кровавая бойня продолжалась считанные минуты. Спаслось всего лишь несколько человек, успевших добежать до ближайшего леса. Так жестоко отомстили крестоносцы за смерть самландского фохта.
Жаркое солнце палило нещадно. Стражники, охранявшие въездную башню гродненского замка, были заняты тем, что по очереди бегали с ведрами к наполненному водой рву у подножья крепостной стены и поливали друг друга.
Они так увлеклись этим делом, что не сразу заметили приближающуюся к городу повозку в сопровождении отряда воинов. Хотя эту кавалькаду трудно было не заметить, так как за ней на добрую версту тянулся плотный шлейф пыли. Лишь когда до башни оставалось менее полверсты, въездные ворота спешно захлопнулись, оставив за пределами замка двух воинов, набиравших воду изо рва. Тем ничего не оставалось, как дожидаться приближения неизвестных всадников.
— Ну-ка, полейте на меня, — попросил предводитель отряда, скакавший на коне рядом с повозкой.
Воины с ведрами, узнавшие Витовта, замялись в нерешительности.
— Веселее, веселее лейте! Или вам воды жалко для своего князя?
После этих слов воины, как по команде, вылили оба ведра на своего господина.
— Уф… Перестарались. Хватило бы и одного ведра, — Витовт убрал со лба волосы, с которых в глаза текла вода, смешанная с дорожной пылью.
Наконец и стражники на стене узнали Витовта, а в пожилой женщине, сидевшей в простой дорожной повозке, признали его мать — княгиню Бируту. Ворота, скрипя ржавыми петлями, снова отворились и приняли усталый отряд всадников. Едва последний воин въехал в пределы замка, Витовт тут же приказал закрыть ворота.
