…ты либо еврейский Мессия, либо Люцифер, который собственной персоной явился в этот мир, чтоб сбивать меня с толку. Я никак не могу тебя понять: ты не человек, а какой-то воплощенный долг.
Стендаль
Шумы, то набегающие волнами, то прерываемые долгими паузами, свидетельствуют о событиях, происходящих в доме тетушки Рози. Я слушаю их, закрыв глаза. Шумы эти занимают меня и вызывают любопытство. И в то же время они, как занавес, охраняют и прячут меня от мыслей, которых надо избегать. Звонки, полные нетерпения, раздаются с черной лестницы: явился посыльный из ресторана. Еще звонок: это гречанка, гладильщица на дому. Трудно описать этот голос, столько в нем негодования: «Ну так как с этим платьем? Оно потребуется сегодня или завтра? Решите сами. Вы же видите, я тороплюсь. У меня, кроме вас, много клиентов». Это характерный тон маленьких людей Нью-Йорка, которым не удалось скопить деньжонок. Мысли о своих неудачах изводят эту женщину, болезненно задевают ее за живое. Вот почему такой тон, он помогает забыть печаль изгнания, постоянно преследующую тебя нищету. Этот вызывающий тон — единственная добытая свобода. «Ах, еще и платье миссис Мак-Маннокс… Да тут куча работы». Все это говорится с такой злостью. Хлопает дверь. Слышна легкая, суетливая, как бы дрожащая походка. Это тетушка Рози в своем белом пеньюаре: свирепый голос гладильщицы напугал ее, и она решила благоразумно ретироваться, а длинные полы ее одежды шелестят, как листья на ветру. Опять звонки. Они сыплются градом. Голос тетушки Рози: «О, наконец-то Этель!» Вслед за этим какое-то щебетание: «Привет всем! Я захватила с собой Попа… Извините за опоздание… Служба длилась так долго». Удары молотка: это устанавливают буфет на подставке. Затем начинается церемония с раскладкой скатерти: «Не в центре, я тебе сказала… Поп, потяни правей… Ты ведь знаешь, что портрет покойного мистера должен быть как раз на середине». Кто это Поп? Ах, это муж Этель… Позвякивание бокалов. Этель их расставляет по два в каждом ряду. Мягкий голос ее мужа, он считает тарелки и напевает: «В кровати моей красотки, моей прекрасной Мабель, каждый день рождество, каждый день…» — «Заткни глотку, пономарь ты этакий! Слышишь ты, Поп? Кто-то из дам еще отдыхает». Приятные, мягкие голоса. И еще скрип. Это снимают двери на площадке, они, наверно, такие тяжелые, слышно оханье: «Эх! А ну!» — нужно соединить комнаты тетушки Рози со студией Бэбс. «Потише, милейший». Значит, внезапно явилась тетушка Рози, она хочет лично посмотреть, как идут дела. Она делает вид, что никак не запомнит имени Попа. А ведь он уже двадцать лет ходит сюда, помогая Этель снимать двери в дни приемов. Он бывал здесь еще во времена мистера Мака.
