Одно время Елизавета Прокофьевна собиралась передать все дела в руки супруга, но потом передумала. Не потому, что не доверяла мужу, просто без работы она бы сошла с ума. Когда Елизавета Прокофьевна раскладывала перед собой финансовые отчеты, все проблемы отступали на второй план. А если ей удавалось обнаружить мелкие противоречия, которые говорили либо о небрежности, либо о нечестности управляющих, даже самое подавленное настроение делало резкий скачок вверх.
Елизавета Прокофьевна отодвинула бокал с вином, наполнила стопку до краев холодной водкой и выпила по-мужски, одним глотком, не закусывая. Приложила к губам салфетку, пережидая жжение в груди. Бросила льняную вышитую ткань на тарелку с раскрошенным хлебом.
Зачем она себя обманывает? Дело вовсе не в ней, а в небесном проклятии, упавшем на ее голову девять лет назад. Жизнь пошла вкривь и вкось с тех пор, как Александр буквально навязал ей эту девчонку.
— За какие грехи наказываешь, Господи? — пробормотала Елизавета Прокофьевна.
За шестнадцать лет генеральша устроила жизнь своей семьи самым удобным образом. Не обременяла Лили излишней ученостью, настояла на изучении самых необходимых предметов: французского языка, бальных танцев и безукоризненных манер.
Помнила Елизавета Прокофьевна и о больном сердце мужа. Заставляла его регулярно показываться врачу, следила за приемом лекарств, заботилась о режиме и правильном питании. Александр болел редко, и это тоже была ее заслуга.
Так же разумно собиралась генеральша устроить жизнь своей воспитанницы. У Кати хороший голос? Прекрасно. Может, Александр прав и музыка в будущем даст девочке средства к существованию. Но к чему скромной бесприданнице учиться французскому языку и бальным танцам?! Они что, собираются вывозить ее вместе с Лили?
Лили привязалась к Кате со странной, пугающей мать стремительностью. Елизавета Прокофьевна вела с дочерью долгие беседы наедине, тактично объясняла разницу в положении девочек. Лили слушала, опустив глаза, не противоречила, но в ее молчании генеральша улавливала отзвук упорного внутреннего сопротивления, которое так раздражало ее в воспитаннице. Со временем стало окончательно ясно: Лили переняла у Кати самые дурные стороны характера, вместо того, чтобы перенимать лучшие — прилежность и стремление во всем достичь совершенства.
— Елизавета Прокофьевна, к вам господин Дубов, — доложила горничная.
Елизавета Прокофьевна встала из-за стола, знаком показала — можно убирать — и направилась в гостиную, ускоряя шаг. Вошла, окинула посетителя быстрым встревоженным взглядом:
