Бека кивнула:
— Да. Но мама думает, что я преувеличиваю. Каждый раз при ее появлении Хани разыгрывает из себя пай‑девочку. Она всегда льстит моей маме и говорит, как бы она хотела стать членом нашей семьи. Мама все время твердит, что нужно дать Хани шанс, что Хани так одинока. Мама говорит, что через некоторое время у Хани появятся новые друзья, и она перестанет надоедать мне.
— Но ты сама в это не веришь, — сказал Билл, пытаясь засунуть большой палец ноги в дырку в ковре.
Бека покачала головой.
— Нет. Конечно нет — сказала она. — Мы с мамой даже чуть не поссорились из‑за Хани. Знаю, с моей стороны это ребячество, но я не переношу, когда мама становится на ее сторону.
Билл молчал.
— Триш говорит, мне нужно вести себя жестче, — продолжала Бека. — Без всяких любезностей. Нужно прямо сказать Хани все, что я о ней думаю. Сказать, чтобы она больше не приходила ко мне домой и что я больше не хочу быть ее подругой.
Билл засмеялся:
— Не могу представить себе саму Триш жесткой и несговорчивой!
— Сегодня во время обеда я испробовала этот способ. Мы с Триш гуляли по футбольному полю, а Хани тем временем обнималась с Эриком на школьной автостоянке. Затем ей вдруг захотелось присоединиться к нам с Триш. Но я сказала, что хочу побыть с Триш наедине. Я думала, что Хани поймет, что у нее есть чувство собственного достоинства…
— Кстати, — перебил ее Билл, — ты слышала о парнях, которые ворвались в школу сегодня во время обеда?
— Парни? Какие парни?
Билл пожал плечами:
— Не знаю, какие‑то парни. Они бегали по коридору и громили шкафчики. Ты знаешь Гари Франта? Они порвали все его учебники и украли папку для писем. У других ребят тоже были проблемы. Просто кошмар! Потом эти парни выбежали из школы через главный вход и скрылись.
— О нет! — Бека откинулась на кушетку и уставилась в потолок.
— Что случилось? — спросил Билл. — Что‑то не так?
— В моем шкафчике тоже был жуткий беспорядок, — слабым голосом сказала Бека. — Но я не знала, что это сделали уличные хулиганы. Я обвинила Хани!
Билл что‑то сказал, но Бека его не слышала. Она смотрела в потолок, на серое вентиляционное отверстие в стене, ничего не видя и не слыша.
«Я обвинила Хани. Ничего удивительного, что она смотрела на меня как на сумасшедшую, там, в туалетной комнате. Естественно, она не понимала, о чем я говорю. Она сказала, что я набросилась на нее, как коршун, без всякой причины. И, кажется, Хани была права».
Билл что‑то говорил, но Бека не слышала его. Он был где‑то далеко, на расстоянии нескольких миль от нее, его голос казался тихим шепотом.
