— Мне не хочется, чтобы вы втягивали в наше дело лишних людей, Сардов.
— Я уже говорил вам, сэр, что буду работать один…
— Хорошо, — прервал Дорт. — Да, передайте своему начальству, что на донскую операцию хватит одного месяца.
— Слушаюсь. Но мои шефы не любят, когда их учат. Ведь это все равно, что советовать лечащему вас врачу, как долго надо держать вас в постели.
— Ну ладно, ваше дело, — произнес Дорт. — Мне важно одно: связь я держу с вами, и все!
— Совершенно верно, сэр. До свиданья, сор, считайте, что ампулы в ваших руках…
Двадцать минут спустя четырехмоторный самолет отделился от земли.
3
Командир корабля Андрей Шелест хмуро посмотрел на низкие облака, закрывшие горы, прищурился от сильного ветра и поднял меховой воротник кожаного реглана.
Синоптики не ошиблись: вылететь не удастся. Надо же так случиться! До Нового года меньше восьми часов, в Ростове-на-Дону его ожидают друзья, а он… застрял здесь, в аэропорту Минеральные Воды!
Шелест направился в профилакторий.[1]
Пятая палата, где только что расположился экипаж Шелеста, уже имела вполне обжитой вид: из гардероба торчала куртка бортрадиста, на тумбочке красовался раскрытый чемоданчик второго пилота Венева, в углу валялись его ботинки, на фикусе покачивался черный галстук. Сам же Петя Венев лежал на постели и задумчиво смотрел в потолок. Собственно, Детей или Петром его нигде и никто не называл. Ему шел двадцать первый год, а на вид было и того меньше. Наверное, оттого и прилипло к нему прозвище Петушок.
Характера он был живого, житейские огорчения стекали с него, как с гуся вода. Пожалуй, главным недостатком его была всегдашняя пылкая уверенность в том, что всякое желание легко исполнимо.
В свободные минуты Петушок очень любил фантазировать на самые различные темы. Так было и сейчас. Размечтавшись, Петушок окликнул бортрадиста Черныша, углубленного в какие-то расчеты:
— Серафим!
— Погоди, не сбивай… Девятнадцать… Двадцать… Двадцать семь тысяч шестьсот километров умножить на…
— Что ты подсчитываешь?
— Сколько я заработал в этом месяце.
— К чему? Есть плановый отдел, бухгалтерия, там и подсчитают.
— Это когда еще будет, а я хочу сейчас знать… Ну, что ты хотел сказать?
— А! Вот послушай, Сима. Пройдет сколько-то лет, и мы будем летать на сверхскоростных реактивных самолетах. А?
— Ну и дальше…
— Вот, говорю, будут полетики! Скажем, высота тысяч сорок метров, а скорость — тысяч десять-двенадцать километров в час.
— Недурно, — заинтересовался Серафим. — Особенно если километровые будут платить по повышенному тарифу.
