- Здравствуй, Карл, – выдавил из себя мой брат и прошел мимо него к огромному дивану в гостиной. Черт тебя побрал бы, Винс, не нарывайся к нему!
- Твой брат как всегда не в настроении? – скривившись, спросил у меня Рихтгофен.
Я кинул предостерегающий взгляд на брата.
- Мы с ним немного повздорили, – солгал я, прекрасно зная, что он в эту ложь не поверит. Ему вообще врать бесполезно.
- Братская защита? Как это мило! – усмехнулся Карл.
Затем он развернулся и махнул рукой, призывая идти за ним, что я и покорно сделал.
Визиты к Рихтгофену всегда были напряженными. Никогда не знаешь, что от него ожидать.
- Я вас слушаю, – сказал он, усевшись в кресле напротив. Правой рукой он подпер лицо, упершись локтем об подлокотник и закинул ногу на ногу.
- У нее есть защита, – начал я, присев на диван. – Мы считаем, что со стороны оборотней происходят какие-то действия по направлению к Алексе.
У Карла на лбу залегла жестокая складка, а левая рука, покоившаяся на другом подлокотнике, сжалась в кулак.
- Я предполагал, что такое может быть, – молвил он.
- Они будут всячески мешать, когда пронюхают, что на нее установили охоту вампиры.
Винс пока молчал. Говорил только я.
- Значит, вы должны быть к этому готовы и если понадобится - действовать радикальными методами, – жестко сказал Рихтгофен.
Я напрягся от его слов и откашлялся.
- Может завязаться война. Установлен между оборотнями и вампирами нейтралитет рухнет, – сказал я.
Этого мне хотелось меньше всего, в то время как Карлу было плевать и он равнодушно к этому относился. Конечно, не ему ведь действовать “радикальными методами”! А как начнется война, он тут же свалит подальше и будет трусливо прятаться где-то в захолустьях Австралии.
- Я понимаю, – спокойно ответил вампир, чуть склонив голову.
- Понимаешь? – начал заводиться брат, но поймав мой предостерегающий взгляд, попытался успокоиться и угомонить свой пыл. – Мы едва установили этот чертов нейтралитет и теперь опять будем грызться с ними?
Уголок губ Карла дернулся. Он сложил руки замком, упираясь локтями в подлокотники.
- Такова уж наша сущность, Остер, – легкий и спокойный тон Рихтгофена меня жутко раздражал, если честно. – Но поверь мне, если Алекса станет одной из них, все нам придет конец. Уясните это, наконец.
Господи, да когда же он перестанет говорить загадками?
- Что она нам сделает? – фыркнул блондин.
Он молчал, уткнув глаза в пол, словно о чем-то раздумывая.
- Хотите ответов значит.. – он провел рукой по волосам и начал рассказ: - Один раз в лет 200 рождается, как казалось, на первый взгляд обычный человек, но внутри у него заложены некие начала, которые до 18 лет развиваются, а в день совершеннолетия вырываются наружу и человек… уже не человек.
