— Ты сейчас примешь ванну — да-да, примешь ванну, — и я помою тебя. Я доберусь до твоих самых труднодоступных уголков!
Она схватила меня поперек тела и, поскольку моя кожа стала скользкой от пара, сжала так, что я уже не могла дышать.
Затем Старушка опустила меня в ванну.
В первое мгновение я ничего не почувствовала — мне только показалось, что вода такая же холодная, как промокшая от дождя одежда. Затем вдруг стало очень больно. Я закричала, и в рот стал проникать вездесущий пар.
Вода в ванне была горячей, как кипяток.
Я, наверное, потеряла сознание, потому что не помню, что происходило потом.
Когда я пришла в себя, то первым делом посмотрела на свои ноги и живот. Они были багрово-красными. От кожи кое-где отслоились частички и теперь плавали на поверхности воды. Мне было так плохо, что я не могла даже говорить.
— Смотри, это отстает грязь. Ты такая нечистоплотная, что грязь въелась в твою кожу!
Старушка схватила щетку и принялась изо всех сил тереть мои ноги, отдирая пласты кожи. На них виднелась кровь, которая, попадая в воду, расплывалась в разные стороны красноватыми пятнышками. Старушка схватила с полки над умывальником какой-то флакон и вылила все его содержимое на мой живот, продолжая тереть меня щеткой. У меня сильно защипало между ног: горячая вода обжигала половые губы.
— Вот увидишь, какой я тебя сделаю чистой, маленькая дрянь!
Она говорила это не мне — она прошипела это сквозь зубы как бы самой себе.
Старушка частенько произносила точно такие же слова, когда мыла посуду или чистила столовые приборы. Она делала это сильными решительными движениями, добираясь даже до самых труднодоступных уголков.
Мне вдруг стало холодно. Очень холодно. Я почувствовала сильную боль в нижней части туловища и теперь думала только о том, как бы мне избавиться от этой боли, едва не сводившей меня с ума.
Дверь в ванную вдруг резко распахнулась, и в нее заглянул Старик.
Он тут же начал орать:
— Что ты делаешь, Люсьен? О боже, что ты тут творишь…
Он отпихнул Старушку в сторону и посмотрел на меня.
Я всхлипывала и дрожала. Мне еще никогда не было так плохо, как в тот момент: я не могла пошевелить не то что рукой или ногой, но даже губами. Возникло ощущение, что меня прокалывают раскаленными докрасна иголками и что каждый удар моего сердца отдается болью во всем теле.
В ванной было так много пара, что мне казалось, я нахожусь под водой. У меня хватало сил лишь на то, чтобы делать небольшие вдохи, и вдыхаемый мною воздух обжигал мне легкие.
