Короче говоря, она была слишком хорошенькой и беззащитной, чтобы в одиночку разгуливать по таким местам, как Старый город.
— Группу «Без монахинь» знаешь? — вопросом на вопрос ответила Джилли.
Мэран кивнула.
— Они выпускают свой первый альбом, а я оформляю для него обложку, — объяснила Джилли. — Они хотят что-нибудь мрачное в качестве фона, что-нибудь вроде Катакомб, только еще темнее и угрюмее, вот я и подумала, что лучше Старого города все равно ничего не найти, и пошла туда пофотографировать.
— Одной-то зачем было ходить...
Но Джилли только пожала плечами. Ее с фотоаппаратом через плечо и альбомом для эскизов в руках можно было встретить в любом месте в любой час дня и ночи, это знали все.
Мэран покачала головой. Как почти все друзья Джилли, она давно уже поняла, что раз та хочет бродить одна, значит, будет, и никакие разговоры о подстерегающих на каждом шагу опасностях не помогут.
— Значит, там ты и нашла этот барабан, — заключила она.
Джилли кивнула. Она посмотрела на покрытую корочкой ранку у себя на ладони. Та зудела как бешеная, но Джилли решила ни за что не расчесывать ее снова.
— А теперь ты хочешь... Джилли встретила взгляд Мэран:
— Вернуть его. Только я боюсь идти туда одна. Вот я и подумала, может, Сирин не откажется со мной пойти — ну для моральной поддержки, понимаешь?
— Его нет в городе, — ответила Мэран. Мэран и ее муж составляли две половинки дуэта Келледи, исполнителей народной музыки, которые играли в кофейнях, колледжах и на фестивалях по всей стране, от одного побережья до другого. Вот уже много лет их дом был в Ньюфорде.
— У него мастер-класс игры на арфе, — пояснила она.
Скрыть свое разочарование стоило Джилли больших усилий.
Все эти разговоры о «моральной поддержке» были лишь частью правды: на самом деле Джилли обратилась к Мэран потому, что если в Ньюфорде кто-нибудь помимо Риделла с его историями и профессора Дейпла с его кривобокими теориями и был причастен к настоящему волшебству, то, безусловно, только Келледи. Ореол тайны неизменно окружал этих двоих, и дело было не только в особой притягательности, которую обретают в глазах публики люди творческие, преуспевшие благодаря своему искусству.
Джилли и сама не знала, как именно это им удается. В отличие от Брэмли, из которого рассказы о всяких чудесах сыпались как из дырявого мешка, только тронь, Келледи никогда ни о чем таком не говорили. Единственное их волшебство, которое она видела своими глазами, творилось на сцене, когда они выходили и начинали играть. И все же они были особенные. Что бы они ни делали, всегда казалось, будто им ведом другой мир, лежащий за пределами здесь и сейчас. Будто они видят то, чего не видят другие; знают то, что для всех остается тайной.
