— Мне нравится. Но… Я цену не потяну!
Хозяин магазина снисходительно улыбнулся и вытащил этикетку. Таня первой разглядела цифру и завизжала от восторга:
— Всего лишь?!
Мы с хозяином посмотрели друг на друга.
— Понимаете, — нерешительно сказала я. — Мне бы теперь к этой юбке подобрать комплект. Ну, всё остальное.
— Девушка, назови пределы суммы — и мы тебе всё устроим как в европейском бутике, — спокойно отозвался хозяин.
И устроил. Да ещё на кассе сказал, что как первым покупателям он сделает нам скидку, а потом — как покупателям, набравшим определённую сумму, — опять скидка! И, лишь когда самолично упаковал наши покупки, добавил, что нам повезло на скидки, потому что сегодня он сам в магазине.
Счастливая Таня пританцовывала на улице, а потом на остановке, где мы ждали троллейбуса — ехать ей на работу. Успокоившись, она спросила:
— Алён, а почему ты решила купить всё в оттенках осени?
— Костя мне нравится — скажу правду. Не знаю, что там у нас в будущем и могу ли говорить о будущем. Не знаю даже, могу ли объединять его и себя — в нас… Но пока есть возможность быть с ним… В общем, где-то я однажды прочитала: хочешь, чтобы человек чувствовал себя рядом с тобой уютнее — будь ближе к нему хотя бы в его любимых цветах. Ну и… Если быть честной до конца, мне нравятся эти оттенки.
— Они тебе не просто нравятся, — задумчиво сказала Таня. — Ты ещё и сама в них хороша — правда-правда! — А после молчания и вглядывания в дорожную даль, не идёт ли нужный транспорт, неожиданно добавила: — А ведь Пашке я так и не довязала свитер — тот самый, который серо-голубой. А ему очень нравится этот цвет. И костюм у меня голубой… — И погрузилась в думы.
Выжидая, пока выйдут приехавшие пассажиры, Таня вскользь и мечтательно заметила мне:
— Волосы не распускай! К этому — только что-нибудь небрежное на голове!
И уехала, бережно прижимая к себе несколько пакетов.
Время поджимало: предстояла ещё работа от Порфирия. Но, перед тем как поехать домой, я заскочила всё-таки в ближайший «Книжный» и прикупила несколько больших листов ватмана, а также ещё одну пачку цветных карандашей.
Я словно качалась на какой-то странной волне, вздымающей меня и моё внутреннее состояние. Она несла меня, едва я вспоминала Костю. И эта волна придавала странно восторженное впечатление всему, что встречалось мне. «Книжный» казался мне необыкновенно воздушным, пронизанным солнечными лучами. Пассажиры в троллейбусе — все поголовно загадочно улыбались, таинственно притихнув. Я не ходила — летала. И ничто не могло испортить этого странного состояния, когда летящие по довольно сильному ветру листья казались чуть не родными.
