Тьма, тюрьма и страх смерти, которые ассоциируются с рождением Кришны, несут свое собственное значение. Но вопрос в том, почему мы связываем их с Кришной; это особенно важно. Я не хочу сказать, что история его рождения внутри тюрьмы не правдива. Я не хочу сказать, что он не был рожден в рабстве. Я хочу лишь сказать то, что неважно, рожден он был в тюрьме или нет, в рабстве или нет, важно то, что когда такой человек, как Кришна, становится доступным нам, мы включаем в его историю весь архетип человеческого рождения.
Помните, история великого человека опережает нашу собственную. История обычного человека начинается с его рождения и заканчивается его смертью, а между ними заключены события от рождения до смерти. Но история великих течет наоборот, потому что величие их познается позже, и позже пишется их история. На это уходят годы, от сорока до пятидесяти лет, для того, чтобы познать величие такого человека, как Кришна. Потом вокруг таких удивительных и великолепных людей возникают легенды. Потом мы выбираем соответствующие куски из этих историй, из их жизни и интерпретируем их. Поэтому я и говорю вам, что история великого человека никогда не может быть исторической, она всегда поэтична, мифична, мистична. Это всегда поэзия, миф, мифология. Когда мы оглядываемся обратно на событие, когда на что-то смотрят ретроспективно, это становится символичным и принимает другое значение, которое никогда не существовало во время рождения. Кроме того, история таких людей, как Кришна, не написана однажды и навсегда, каждый век добавляет в нее все новое и новое. И, к тому же, тысячи писателей пишут об этом, и поэтому возникают тысячи интерпретаций одной жизни. Поэтому все в большей и большей степени история одного Кришны перестает быть историей одной личности, Кришна превращается в квинтэссенцию всех рождений и всех жизней. Фактически, его биография становится биографией всего человечества.
Поэтому я не придаю никакого значения ей в смысле рамок одного человека, одной индивидуальности. Такой человек, как Кришна, перестает быть индивидуальностью, он становится символом, архетипом коллективного ума. Постараемся понять это с помощью следующей истории.
Великий художник сделал портрет женщины, очень красивой женщины. Когда его друзья захотели узнать, что это была за женщина, он сказал им: «Это не картина какой-то конкретной женщины, это квинтэссенция тысяч прекрасных женщин, которых я видел в течение своей жизни. Ее глаза принадлежали одной женщине, а нос принадлежал другой, губы принадлежали третьей.
