Да, письма могли сделать свое дело. Хелен хотела, чтобы он отнял деньги у жен и детей лучших друзей и отдал их ей.
Видимо, мысли Конвея отразились на его лице, и это доставило Хелен удовольствие.
— Что, не нравится моя затея? Ну, если ты не придумаешь ничего лучшего, исполняй мой замысел, иначе…
Конвея все больше тревожили ее спокойствие и веселье.
— Иначе что?
— Иначе вот что. Если ты к завтрашнему полудню не составишь эти письма, я возьмусь за тебя по-настоящему. Выживу из дома или сведу с ума. Либо и то, и другое. Начну закатывать такие сцены, что соседи будут вызывать полицию. Но я не позволю им арестовать тебя. Я, как любящая жена, попрошу поместить тебя в дурдом. И объясню, почему. — Хелен била точно в цель. — А потом напишу твоим друзьям. О, это будут душещипательные письма. И не вздумай предупредить их, поскольку все, что ты сделаешь и скажешь, тебе же и выйдет боком.
Конвей сел. У него перехватило дыхание, в голове шумело. Хелен выбрала самый верный и болезненный способ уничтожить его.
— Все это я говорю тебе в качестве предостережения. Можешь не сомневаться, на деле будет куда хуже, чем ты себе представляешь.
Шум в голове немного унялся. Конвей заговорил, но не решился подняться со стула.
— Не пытайся на меня давить и не стращай меня, — Конвей подивился твердости своего голоса. — Я уже четыре года прекрасно себя чувствую. Я совершенно здоров. Ты сама знаешь, что такие угрозы на меня не подействуют. Не так-то просто меня запугать.
— Правда? — Хелен подалась к нему так близко, что ее грозящий палец расплылся перед глазами. — Посмотри на себя. Ты вспотел как лошадь, голос дрожит, колени ослабли и ты боишься подняться на ноги. — Она откинулась на спинку стула, достала сигарету, закурила и снова взглянула на него. — Как ты думаешь, почему я уже два месяца закатываю сцены? Потому что хотела выяснить, насколько ты уверен в себе. И выяснила. Что бы я ни говорила и ни делала, ты сохранял спокойствие. Все время стремился избежать скандала. Потому что боялся. Ты терпел от меня такое, чего не снес бы ни один мужчина в мире. Ни один нормальный мужчина.
Конвей все же кое-как поднялся и поплелся к двери.
— Выпусти меня, — прошептал он. — Меня сейчас вырвет.
Хелен подошла к двери и открыла ее.
— Да, вот еще что, — добавила она. — Ты тут говорил о счете в банке. Я-то знаю, сколько там, а вот ты не знаешь. Один доллар. Все остальное я сняла, так что не вздумай смотаться. Далеко не убежишь. Итак, завтра в полдень.
