Конвей старался не переиграть. Во время очередной песни он подался вперед и впился взглядом в экран. Он помнил эпизод, после которого шел заключительный музыкальный номер. Достав жевательную резинку, он угостил Хелен. Та, естественно, отказалась. Конвей рассчитал верно: когда он доставал резинку, на экране вновь появилась Мери Харт, и он, словно от восхищения, уронил пачку на пол. Хелен что-то проворчала. Он наклонился, чтобы поднять жвачку, вытащил из кармана одну перчатку и незаметно бросил ее под стоявшее впереди кресло. Затем он выпрямился и постарался сосредоточиться на экране: близился решающий миг. На мгновение Конвея охватил страх, он подумал, что не сможет заставить жену уйти до конца сеанса, и испугался собственного замысла.
Последний музыкальный номер длился ровно пять минут, потом шел минутный диалог, объятия и затемнение. Конвей решил, что из зала надо выйти через минуту после начала номера. Хелен ходила медленно, и им понадобится минуты две, чтобы добраться до стоянки. К тому времени картина кончится, и у него будет две-три минуты на осуществление задуманного. Даже секундная задержка могла все погубить.
Прозвучал аккорд, и Конвей понял, что пошел последний музыкальный номер. Надо было действовать без промедления. Он наклонился к Хелен.
— Я читал об этой песне. Ее-то мне и хотелось послушать. Лучшая песня Мери Харт, как говорят знатоки.
Никакой реакции. Мери Харт пропела куплет. Конвей искоса взглянул на жену. Она откинулась в кресле и, похоже, не собиралась уходить, хотя было ясно, что Том Миллер не примет участия в этом номере.
Первый куплет и припев длились минуту десять секунд. Хелен не выказывала ни малейшего недовольства. Конвей с ужасом понял, что все пропало. Он откинулся в кресле, лихорадочно соображая, как бы уговорить Хелен посмотреть часть журнала перед началом следующего сеанса. Это был единственный шанс, хотя и слабый.
Мери Харт пропела еще один куплет и пустилась в пляс. Минута сорок пять секунд. Мозг Конвея работал как секундомер. На экране появились девицы из кордебалета и подхватили песню.
— Я пошла, — проговорила Хелен и встала. Конвей оцепенел от неожиданности. Когда он пришел в себя, Хелен уже шагала к выходу. Он быстро поднялся и догнал ее. С начала номера прошло две минуты пятнадцать секунд.
В фойе не было ни одного человека. Видимо, антракт продлили, и Конвей не рассчитывал на это. Билетер стоял поодаль, болтая с продавщицей воздушной кукурузы, и супруги незаметно покинули кинотеатр. Конвей шел в двух шагах позади Хелен. Начав переходить улицу, Хелен оглянулась и сказала:
