Хелен со злорадной ухмылкой посмотрела на него.
— Что, поджилки трясутся?
Артур заставил себя сдержаться и не выдать переполнявшей его ненависти.
— Не в этом дело. Просто иначе мы целую неделю будем портить друг другу настроение. И что мы с этого получим? Ничего.
— Ладно, так и быть. Я пошла за сумочкой. — Она направилась к двери.
— У нас найдется что-нибудь на обед? — спросил Артур. Он уже заглянул в кухню и знал, что еды в доме нет.
— Перемирие не означает, что я начну для тебя стряпать.
— Ясно. Что ж, могу подвезти тебя, куда надо. Я же все равно поеду обедать.
— Как это мило, — насмешка в ее голосе не смогла скрыть ноток удивления, но Хелен быстро совладала с собой. — Не запечатывай конверты, я сама все сделаю.
Похоже, ее сомнения не рассеялись до конца. Но письма не должны попасть к адресатам, иначе весь его план рухнет. Вскоре Хелен вернулась в кабинет, осмотрела каждое письмо, вложила их в конверты, запечатала, наклеила принесенные с собой марки, сунула письма в сумочку и пошла вниз.
Артур быстро достал свой комплект писем, заклеил их, прилепил марки и двинулся следом за женой. Она подкрашивала губы перед зеркалом в прихожей, сумочка лежала рядом на столике. Конвей вошел в кухню, налил стакан минеральной воды и уронил его на пол. Вода и осколки брызнули во все стороны. В дверях кухни появилась Хелен.
— Ну, что там опять?
— Стакан упал. Я сейчас все уберу. — Конвей направился к маленькой кладовой, где хранились тряпки и швабры. Хелен продолжала малеваться.
— Боюсь, это был один из дорогих бокалов, — пробормотал Конвей.
— Что?! — ахнула Хелен и бросилась в кухню. Конвей сделал ставку на ее инстинктивную реакцию и оказался прав. Подбежав к сумочке, он проворно подменил письма и открыл дверцу кладовки. Когда он взял швабру, жена уже снова стояла перед зеркалом.
— Неуклюжий медведь, — буркнула она. Конвей еле сдержал улыбку. Все оказалось так просто. Возможно, это добрый знак.
По дороге Хелен опустила письма в ближайший почтовый ящик. Когда она вернулась в машину, Конвей заметил происшедшую в ней перемену. Жена была почти спокойна.
— Если уж у нас перемирие, то, может быть, пообедаем вместе?
— Я не против, — ответил Конвей. Он был рад, что Хелен сама это предложила.
Обед не сопровождался ожесточенной пикировкой. По пути домой Хелен сказала:
— Мне нужны белые перчатки, а тут на Беверли-драйв есть магазин.
Конвей невольно покосился на белые перчатки на руках жены. Она заметила это и добавила:
