— Пш-шел, поганый!
Матрос вынул из кармана шоколадную конфету, развернул ее и, причмокивая, направился к дворняжке:
— Не бойся… На-а, братишка…
Когда Ерш наговорился с Рыжиком и выкурил цигарку, он повел дядю смотреть эскизы. Племянник был уверен, что староста откажется от его дальнейших услуг.
— Что за черт?! — заорал матрос, войдя в храм. — Где они?!
Солеваров посмотрел на пустой стул и дрожащей рукой перекрестился. Он что-то забормотал, как тетерев на току.
Надо уметь из всего извлекать пользу. Ерш сказал дяде, что пока тот не найдет эскизы — племянник не возьмет кисть в руку. В сопровождении рыжего пса матрос пошел к монастырскому корпусу, в котором раньше находилось Духовное училище. Из этого заведения Гоша бежал когда-то на берег Черного моря…
«Вот бы с Груней в Крым», — мечтательно подумал он и глазам не поверил.
Под арку монастыря гулко шагнула Груня в темном платье с белым платком на плечах. Шаг крепкий, а голова склоненная, и в глазах печаль. Ее сопровождал Пашка со своими приятелями. Ерш подозвал Соленого:
— Что с Груней?
— Не знаю, — поежился тот, — не говорит…
— Ты обидел ее?
— Обидишь! — Пашка вислой рукой качнул в сторону чернобровой девушки. — Сам спроси…
Ерш загородил дорогу Орловой:
— Судьба моя, что с тобой?
Груня вскинула голову и безразлично сквозь зубы процедила:
— Отойди!
— Не отойду! Что случилось?
Она оглянулась назад…
Соленый, сжимая кулаки, подмигнул приятелям:
— А ну, ангелы, дружно!
Их было с Пашкой четверо, но Ерш не дрогнул. Он вытащил из кармана браунинг и так загорланил, что даже пес попятился…
«Ангелы» сразу притихли. Груня презрительным взглядом окинула своих хранителей. Церковная дружина скрылась в большом храме, где Ерш только что работал кистью.
Проводив глазами Груню, Анархист подумал о ее брате. И как всегда, план действия нашелся быстро.
Матрос, широко расставляя ноги, осанисто зашагал по каменным плитам в сторону Полисти. Он разыскал продовольственный склад, вызвал Орлова и по тому, как тот мгновенно побелел, смекнул, что беда приключилась не с Груней, а с ним.
Местный трибунал возглавлял балтийский матрос. Увидев Ерша, Орлов решил, что к нему на склад с ревизией явился сам председатель трибунала, и прямо заявил:
— Недостает… шестнадцать фунтов ржаной… — Кладовщик чуть было не перекрестился. — Я не брал… Меня сюда выдвинули за честность…
В то время с провизией было туго: за хищение муки — крепко судили. Но брат Груни не походил на вора. Ерш сказал ему:
