Сеня познакомился с Любой еще на фронте. Она работала машинисткой в штабе дивизии. Селезнев сразу ее приметил, переманил в чека и вместе приехали в Руссу, да что толку. Сеня снял комнату на двоих, а в этой комнате поселилась Люба с братишкой. Его же, бездомного, приютил старший Рогов. Сейчас братишка Любы сбежал из дому. Но она не приглашала Сеню к себе, хотя любила ходить с ним на рискованные операции. Вот и теперь она толково справилась с заданием:
— Художник Сварог сказал, что икона богоматери и портрет девушки дело одних рук способного самоучки…
— Ерша Анархиста! — не утерпел Сеня и вытащил из-за шкафа вторую копию Старорусской божьей матери: — Сравните, сопоставьте! Ерш и сюда, в кабинет, подбросил, и на чердак к Рогову…
— Ради чего, товарищ Селезнев? — спросил Пронин, наблюдая за председателем укома. — Какая причина или, как вы говорите, какое условие?
— В данном случае, голубчик, условие перешло в причину, — ответил Калугин и хотел пояснить, но его перебил Оношко:
— Коллега, нас интересуют только факты, голые факты!
Раздался стук. Все оглянулись на дверь. Сеня подумал: «Воркун с Ершом». Но немного ошибся: Иван пришел с младшим Роговым.
Карп, не здороваясь, окинул всех ищущим взглядом и остановился на Пронине:
— Ерш смылся с Ланской!
Воркун вскинул голову, но петроградский криминалист спокойно улыбнулся Карпу:
— Коллега, это абсолютная истина или ваше предположение?
— А ты, профессор, зря лыбишься! — Секретарь трибунала указал на рабочий стол Рогова: — Моего брата убили церковники. Ему не раз говорили: «Возьмешь икону — примешь смерть!» Так и вышло. Надо найти виновных, а не улыбаться, ученый эксперт!
— Товарищ Карп! — вмешался председатель чека. — Мы понимаем твое душевное состояние и сами переживаем потерю. Однако одних чувств и догадок недостаточно. Профессор прав: нам нужны факты, голые факты…
— Изволь! — Карп локтем задел рядом стоящего Воркуна: — Иван, скажи, из какого пистолета стрелял мой брат?
— Хозяин браунинга… Ерш Анархист.
— Позвольте, коллега, откуда это известно? — приподнялся толстяк, дымя трубкой. — Кто подтвердит?
— Алексей Смыслов. Он здесь… за дверью…
В кабинет сначала вошел старший Смыслов. Он громко поздоровался и вытащил из проема на свет своего притихшего племянника:
— Давай, Лешок, руби, как было!
Сеня заметил, что приятель в отцовском коричневом костюме выглядел старше своих лет. Да и рассказывал он, нажимая на басы:
— Это было два дня назад. Я увидел на толкучке матроса: в бескозырке, тельняшке и в широченном клеше, а голова ершистая, рыжая и лицо приметное — желтоглазое и загорелое до черноты. Он тоже зацепил меня глазом и прямо предложил: «Хошь пушку на масло?» Обмен состоялся у малых ворот курорта. Матрос, понятно, мог выследить, куда я пошел. В парке ему каждое дерево помощник. Возле дома я в день пропажи обнаружил след — каблук с ломаной подковкой. — Он вынул из кармана свернутый листок и подал его Пронину: — Вот зарисовал…
