Поэтому Доротея гораздо чаще, чем ей бы того хотелось, оказывалась в обществе мистера Бьюкенена. Его манера разговора доводила ее до умопомрачения, как и непрерывные попытки проявления галантности. Ясность рассудка ей помогали сохранить лорды Питерборо, Элвенли, Десборо и другие, которые не хуже Хейзелмера умели заявлять о своих правах.
Леди Мерион сидела, сосредоточенно изучая список гостей. В самом ли деле такая схема расположения гостей за столом самая правильная? С раннего утра вторника пожилая дама занималась этой важной, но тяжелой работой — решала, кого рядом с кем посадить во время ужина. В доме царил полный хаос: прибывали поставщики продуктов и флористы с табуретками и столами, готовясь демонстрировать свою продукцию. Повсюду сновали слуги, начищая до блеска и полируя медные, бронзовые и серебряные поверхности и протирая канделябры. Все понимали, что завтра леди Мерион дает самый важный бал сезона, и ни один из ее высокопоставленных гостей не должен заметить нигде ни малейшего изъяна.
Бросив взгляд на позолоченные часы на каминной полке, леди Мерион поняла, что почти настало время обеда. В попытке обнаружить просчеты в своей схеме, она еще раз пробежала список глазами. Почувствовав полное удовлетворение, леди Мерион спустилась на первый этаж в утреннюю гостиную, временно служившую столовой, в то время как в настоящей столовой и главной гостиной заканчивали косметический ремонт. По совету непревзойденного знатока моды, мистера Ферди Ачесон-Смита, леди Мерион распорядилась декорировать эти комнаты в бледно-голубых тонах с добавлением белого и серебряного акцентов, которые казались гораздо более привлекательными, чем привычные белый и золотой. Эта цветовая схема повторялась в убранстве всех комнат в доме и конечно же бального зала, который будет украшен белыми и голубыми гиацинтами, белыми анемонами и белым жасмином.
Бледно-голубой, белый и серебряный цвета составляли превосходный фон для бальных платьев внучек леди Мерион, которые по праву могли называться вершиной гения Селестины. Работа над нарядом для Доротеи продвигалась очень непросто, но приносила модистке удовлетворение. Селестина лично обошла несколько складов в поисках нужного оттенка шелка, который идеально гармонировал бы с цветом глаз Доротеи. Платье поражало своей простотой. Вырез горловины был очень глубоким, что для более юной дебютантки сочли бы непристойным. Он шел параллельно маленьким пышным рукавам, спущенным с плеч так, чтобы оставить их обнаженными. Лиф был узким, а линия талии — завышенной, что позволяло юбкам плавно струиться по бедрам, опускаясь до самого пола.
