— Я вернусь вечером во вторник, так что в среду мы с вами обязательно увидимся.
Наблюдая за тем, как черты лица мисс Дэрент мгновенно просветлели, Хейзелмер решил, что иных доказательств того, какие чувства она к нему испытывает, не требуется. Ее поведение в оранжерее было весьма красноречивым. Хейзелмер испытывал огромное искушение здесь и сейчас предложить ей стать его женой, но необходимость сдерживать горячую пару лошадей остудила его пыл. В будущем ему представится много других возможностей для этого, причем в гораздо более подходящей обстановке. «Великий боже! — подумал он. — Что было бы, если бы я в самом деле сделал ей предложение посреди Гайд-парка!»
Они ехали, время от времени останавливаясь, чтобы поприветствовать знакомых. Хейзелмер, не желающий, чтобы лошади простаивали, старался свести эти обмены любезностями к минимуму. Завершив круг, он направил экипаж к воротам.
— Погода меняется, мисс Дэрент. Надеюсь, вы не станете возражать, если я заблаговременно отвезу вас обратно на Кэвендиш-сквер?
— Вовсе нет, — ответила она. — Я понимаю, какая это великая честь — прокатиться в экипаже, запряженном вашими знаменитыми серыми лошадьми.
Подняв голову, девушка погрузилась в омут его теплых ореховых глаз.
— Вы правы, дитя мое, — прошептал он. — Ведите себя хорошо в мое отсутствие.
Рассердившись на его покровительственный тон, Доротея хотела было сказать в ответ что-нибудь едкое, но, глядя в его глаза, вспомнила, сколько раз он выручат ее из затруднительных ситуаций. От необходимости давать ответ ее спасло плотное уличное движение. Внимание Хейзелмера снова целиком сосредоточилось на лошадях. К тому времени, как они вернулись на Кэвендиш-сквер, Доротея убедила себя не придавать значения его последнему замечанию.
Затормозив у крыльца Мерион-Хаус, Хейзелмер выпрыгнул из экипажа и, приобняв Доротею за талию, помог ей выйти. Он поднялся с ней по ступеням, а когда. Меллоу открыл дверь, привычно поцеловал ей руку и с улыбкой произнес:
— Au revoir, мисс Дэрент. До среды.
* * *
В воскресенье и понедельник сестры Дэрент были заняты хлопотами, связанными с их предстоящим дебютным балом. В отличие от Сесилии, напропалую флиртующей со своими юными поклонниками, Доротея мудро воздерживалась от каких-либо поощрений своих кавалеров. Однако сколь бы холодна она ни была с Эдвардом Бьюкененом, ей никак не удавалось его отвадить. К несчастью, даже леди Мерион считала, что единственным лекарством здесь может стать только время.
