— Прошу прощения, — обратился он к группе, похлопывая себя по груди.
— Поехали дальше, народ, — нетерпеливо сказал Лапалья.
Босс Пайпер, как ошпаренный, протараторил повестку дня. Пайпер чувствовала, что Мик буравит ее взглядом.
Буравит насквозь, подумала она.
— Что у нас нового по теме Офелии Харрингтон, Пайпер?
— Да-да. — Она встала, глубоко вздохнула и пустилась в заученные назубок объяснения. — Выставка обещает стать волнующим событием для наших посетителей, как визуально, так и орально… то есть аудиально.
Пайпер хотелось умереть со стыда. Линк ухмылялся. Она ненавидела этого проныру. Девушка ринулась дальше.
— Я заключила договор с британской актрисой дубляжа, которая будет читать выдержки из речей и личной переписки Офелии Харрингтон. Думаю, это создаст некий эффект присутствия.
Лапалья нахмурился.
— Не припоминаю такой статьи в вашем бюджете.
Шеф задал простой вопрос, и Пайпер знала, что ответить. Но по какой-то причине замерла на месте, и в ее ушах зазвенел голос британки, хриплый и тягучий от желания: «Он подводил меня к оргазму, шлепая все жестче и жестче. Я охотно шла у него на поводу. Я задыхалась, стонала и кричала на пике наслаждения».
Шепот, который слышала Пайпер, не принадлежал актрисе дубляжа, и чувства, которые он передавал, ни за что и никогда не станут частью выставки. Пайпер помотала головой, силясь отогнать наваждение. Она теряла нить разговора.
— Она там была.
— Продолжай.
Но мысли разбегались от нее в разные стороны. В чем дело? Она тысячу раз повторяла эту речь дома, но стоило вспомнить о «Семи грехах куртизанки», как лобная доля ее мозга отказалась работать.
— Э-э, над освещением ведется активная работа.
Лапалья склонил голову набок и уставился на Пайпер.
— И?
Голос вернулся. На сей раз он был пронизан благородной яростью. «Почему мне не дали слова? — гневно вопрошал голос. — Не кажется ли вам, что эти достойные граждане вправе меня выслушать?»
Нет, нет, нет, подумала Пайпер. Офелия говорила эти слова в зале суда в 1825 году, когда ее судили за убийство. Они не имеют никакого отношения к ней, к этой планерке, к выставке и Бостонскому музею культуры и общества. Пайпер категорически отказывалась лишаться рассудка. Только не теперь.
Какой смысл выглядеть сексапильной, если она окончательно съедет с катушек?
— Ты в порядке, Пайпер?
— Да, да.
Она посмотрела на Мика. Тот едва заметно кивнул, как будто говоря, что у нее все получится.
Для нее это много значило. Приятно в кои-то веки встретить поддержку.
