Перо. Масло. Я провела пальцем по резному стержню и вопросительно посмотрела на Сударя.
От его темного взгляда у меня мороз пошел по коже.
— Это олисбос, — хриплым шепотом сказал он.
Я прекрасно знала античную литературу.
— От греческого глагола «скользить», — прошептала я.
Что ж, это кое-что объясняло.
Я опять посмотрела на Сударя. Он ждал. Его глаза под маской поблескивали сардоническим огоньком, губы были поджаты. Так, значит, это испытание. Неужели он думает, что мне недостает воображения или инициативности? Господи, как же он ошибается!
Я повернулась и прошла к камину, у которого стояло вольтеровское кресло. Ни слова не говоря, я принялась толкать эту громадину к кровати. Сударь мог бы легко его поднять, но вместо этого просто стоял и наблюдал за мной. Поскрипев по полу и покряхтев как заправский грузчик, я установила кресло футах в пяти от кровати, направив его открытый край к краю кровати.
— Садись, — скомандовала я Сударю.
Смерив меня долгим взглядом, тот сел с достоинством короля, опускающегося на трон. В этот момент я решила разжечь его похоть так, чтобы он подскочил с этого кресла.
Никогда не думала, что костюм горничной может быть эротическим стимулом, но, когда я встала перед Сударем и сбросила плащ, в его черных глазах словно вспыхнул огонь. Я отметила про себя, что его будоражит образ горничной, равно как и я фантазирую на тему конюха.
Это был последний раз, когда я встретила его взгляд. Мне казалось, что нужно вести себя так, будто я одна. Поэтому я подняла ладони к малюсеньким пуговкам платья и начала медленно их расстегивать. Когда я высвободила руки из рукавов и позволила платью, соскользнув с бедер, лечь на полу у моих ног, послышался скрип, оттого что Сударь слегка заерзал в кресле.
Ободренная, стоя в одной нижней сорочке и подъюбнике, я мысленно объявила войну сдержанности Сударя. Подражая Лебеди, я изящно вынула из прически шпильки, позволив волосам рассыпаться по плечам. Перебросив их на одну сторону, чтобы Сударь хорошо видел мое лицо, я подняла ногу и поставила ее на кровать. Наклонившись, я сняла кожаную, почти детского размера туфельку и уронила ее на пол. Потом прошлась обеими ладонями от щиколотки к колену, увлекая вверх нижнюю юбку, которая собралась в складки на бедре и, как я надеялась, открыла немного голой плоти.
Послышался треск. Не глядя на Сударя, я поняла, что его пальцы крепче впились в подлокотники кресла. Ничем не выдавая своего удовлетворения, я распустила узел подвязки, удерживающей чулок над коленом. Очень медленно я стала опускать чулок вниз по голени, неспешно обнажая ее дюйм за дюймом. Стянув чулок полностью, я отбросила его в сторону.
