Твоя Конституция | страница 5
О, чего только не случалось под широколистыми кустами! Были, были времена, когда ковались здесь гладиаторские мечи, былинные доспехи, щиты разукрашивались орлами, львами и иными дивными зверями и сирень чудесным образом превращалась в могучие дубы и вязы; когда рассыпались по кустам вольные стрелки и посылали одну за другой певучие стрелы – авось найдут потом младшие дружиннички. Ссорились, сходились стенка на стенку, дрались, сбивали в кровь коленки и локотки, лелеяли синяки и шишки; потеряв счет царапинам, ссадинам и ушибам, подписывали важные соглашения, и высокие договаривающиеся стороны, попыхивая трубками мира, устанавливали справедливые правила игры для всей однодворной вольницы:
– Орла и решку чтоб не перебрасывать!..
– Стрелы чтоб одинаковой длины!..
– Вратарь – игрок!..
– У ворот чтоб не «рыбачить»!..
– За одним не гонка!..
– На подаче пятки от земли не отрывать!..
Птица – символ души – на византийской мозаике VI века. Херсонес
Игры были разные – в индейцев, в войну, в рыцарей, «слон», «котел», футбол, хоккей… И правила были разные, хотя… сходились всегда в одном: чтоб по-честному.
А в сфере «международных» отношений правила другие, солидные, с хрипотцой и поминутным сплевыванием сквозь зубы:
– Если «чужак» провожает «нашу» до подъезда, то не бьем. Только когда обратно один пойдет…
– Драться можно до первого «не хочу» или до первой крови…
– Всем «нашим» в Городе помогать…
– Старшаки чтоб маленьких не обижали, а те чтоб слушались…
– «Своих» не бросаем…
– Друзья «наших» – наши друзья.
Хорошо, если был во дворе свой трибун, свой правозащитник и карающий меч в одном лице, этакий Муций Сцевола[3] с этакими, знаете ли, ручищами, глазищами навыкат и рыжим, нет! – русым залихватским вихром, вступающим прямо-таки в антагонистические отношения со всяким головным убором, будь то отцовская фуражка или шапка-ушанка, каким-то чудом удерживаемая макушкой. Что-то против ему сказать? – не поспоришь, – такой блеск в глазах, такие искры, что ой-ой! – и шаришь на правом боку, стараясь половчее выхватить из ножен саблю – отсалютовать так, как не учили и в Кадетском корпусе.
Бывало, что иная собачонка и тявкнет несогласно, привстанет на задние лапки, трусливо поглядывая на кружевные занавески родительского окна. А потом глядишь – завиляла хвостиком-растопыркой, прижала ушки, и вот уже расплылся в улыбке мордаш, пухом растекся, присмирел и заискрился на солнышке подшерсток. Мелькнет отцовская тень за тюлевой занавеской, да исчезнет: сами разберутся.
