– Здравствуй, мама. – Он осторожно присматривался к ней, заметив на столе полупустой графин вина. Рядом стоял хрустальный стакан.
– Как верховая прогулка, Уильям?
– Бодряще. Она хорошо проветрила мне голову.
– Ты заночуешь здесь или вернешься в город?
– Я бы с удовольствием остался здесь, мама, но мне нужно вернуться в Лондон.
– Подождешь до завтра? – Ее печальные глаза умоляли его.
Он не мог отказать ей. С тяжелым вздохом согласился:
– Конечно, я останусь на ночь, если ты хочешь. – Хотя в том, что это для нее что-то изменит, он не был уверен. После обеда мать скорее всего скроется в своей комнате с серебряной фляжкой вина, уверенная, что он не подозревает, чем она там занимается.
– Это замечательно, Уильям. Я чувствую себя гораздо лучше, когда ты дома.
– В твоем распоряжении армия слуг, мама.
– Да, но они ведь не родственники. И меня не любят.
Уильям тяжело вздохнул. Когда его мать стала жаловаться на жизнь?
– Хорошо, я уеду утром. У меня в Лондоне дело, которое требует внимания.
Вильгельмина вдруг хихикнула, как глупенькая школьница.
– Я знаю, что это за дело!
Возможно, она уже выпила больше, чем он предполагал. Видимо, слишком рано начала.
– Я рада, что ты серьезно относишься к поиску жены, Уильям. – Мать одарила его немного кривоватой улыбкой. – Я уж начала сомневаться в тебе. Опасалась, что ты из тех мужчин, которые не интересуются женщинами.
Его мать определенно тонет в вине! Иначе она никогда не сделала бы такого удивительного заявления. Если бы ее замечание не было столь шокирующим, он расхохотался бы.
Нахмурившись, он посмотрел на нее и сказал:
– Могу заверить тебя, мама, что это определенно не тот случай. Я наслаждаюсь обществом женщин. И обещаю, что объявлю о помолвке до конца года. А теперь нам пора переодеться к обеду. Я провожу тебя в твои покои. – Он забрал графин с вином и отставил на дальний столик.
Вильгельмина беспечно пропустила его слова мимо ушей.
– Ты уже положил глаз на какую-нибудь определенную леди? Я ее знаю?
– Я сузил выбор до двух леди. Не уверен, что ты с ними знакома. Идем. – Он мягко положил ладонь на ее руку и повел мать от стола. Она пошла за ним послушно, как ребенок. От ее хрупкости у него сердце переворачивалось.
Он молча упрекнул себя, что так долго тянул с тем, чтобы порадовать родителей внуками. Они никогда не торопили его с женитьбой, как это происходило со многими его друзьями, которых толкнули в брак раньше, чем они того хотели. Его мать и отца отнюдь не радовало, что он так надолго задержался за границей, но они никогда не упрекали его. Они, как и он, понимали, что он вернется и исполнит свой долг. В этом никогда не было сомнений. Они оба любили его, всей душой любили своего единственного ребенка всю его жизнь.
