– … Галонька, я сейчас, только несколько минуточек подремлю. Я тебя не буду шокировать, если подремлю? Буквально несколько минуточек. Прямо в кресле, хорошо? Ты не думай, я – никаких поползновений… Я уже сейчас встану, сейчас только самую малость. Мне завтра с утра – на автобус. Договорился еле-еле. С нашими туристами, с группой – обратно. В восемь ноль-ноль… Глаза устали, сейчас они отдохнут, и я снова буду бодр и свеж как обычно. Как обы-ы-ы…
Знаю я, Красилин, твои несколько минуточек. Пушкой не поднимешь. Сдал, ой как сдал мальчишечка. Хоть пледом тебя укрыть. Сквозит ведь. Боже мой, давно я твоего сопения не слышала, давно…
«Никаких поползновений».
Был дурачок и остался. Хотя как сказать. Таськазначит. Переводчица, значит. В СВ на двоих катаются…
А ведь опять хочу замуж! Взбешусь, надо полагать, через полгода. Все, конечно, зависит еще и от обеспеченности. Если у меня не будет ни гроша, тогда тяжело. А если о деньгах думать не надо, тогда другой расклад… Да-а, попробуй о них не думать, если со всех сторон только палки в колеса – и в исполкоме, и в милиции, и население готово волком загрызть. Тут еще гады вымогатели…
Не отдам! Наизнанку вывернусь – не отдам! Ой, кто бы защитил! Кто хотя бы не нападал!
Взрыднуть что ли? Поздно. Раньше надо было думать. Теперь нельзя – глазки до утра в норму не придут. Жуть с ружьем, и тут по расписанию. Спать-то осталось всего два часа. Единственный выходной по случаю юбилея решила устроить, ан Красилин к восьми утра в автобус должен грузиться – и в свою Чухонию ту-ту-у! А мне из-за него теперь не свет не заря…
Все равно пришлось бы подниматься, чтобы к двенадцати в «Неву» поспеть, к открытию. За пальто. Но все-таки к двенадцати… Ой, что-то там бу-удет!
Ну нет, Красилина, даже если дела складываются паршиво, сохраняй оптимистическое спокойствие. Подавленность обходится дороговато, к бесу ее!
А Красилин – отрезанный ломоть. Розы, «Мисти», шоколады – пусть. Но защиты у него искать – фигушки! Год назад я ему сказала? И докажу! За «дурилки» – сдержанное спасибо, пусть не мнит. Хотя что бы я стала делать, какая-такая индивидуальная трудовая деятельность у меня получилась, если бы не его «дурилки». А народ наш любит «дурилки», о-ой как лю-убит. Пусть подольше любит, уж я им наштампую. И «лягуху», и «дребездильник», и «норушку», и «цокотуху», и «шлепу»… И «крантик» ныне наиболее ходовой. И осьминожку, и… черта в ступе! Боже мой, все сама, все сама!
