– Сэр, – все так же безмятежно промурлыкала она и дружески подхватила пропойцу под руку. – Кажется, вы покинули отведенные вам апартаменты, а это заведение, боюсь, пока еще не готово расстаться с вами.
Пьяница – с виду лет шестидесяти, в потрепанном коричневом костюме – поглядел на руку, столь уверенно обвившуюся вокруг его локтя, и, в крайней растерянности, которая, как это бывает у очень, очень пьяного человека, сочеталась с напряженной сосредоточенностью, проследил путь от локтя до плеча, а там и до лица владелицы этой руки. Что уж он разглядел в ее лице, бог весть, но это повергло его в покорное и трепетное благоговение. Одалия каждым жестом демонстрировала глубокую и продуманную заботу об этой жалкой личности, и непривычный к такому обращению арестант был застигнут врасплох. Она проводила его обратно в камеру, а он подчинялся так естественно и даже радостно, будто его вели танцевать или играть в гольф. В камере Одалия выпустила его руку, похлопала старика по плечу, да еще и подмигнула. Подоспели двое полицейских и поспешно заперли решетку. И хотя она вернула его в неволю, однако старик восторженно улыбался вослед Одалии и, похоже, вовсе не обижался на такой трюк.
Когда она вынырнула из коридора, соединяющего основное помещение с камерами, и вновь явилась среди нас, полицейские и машинистки на миг затаили дыхание – и разразились аплодисментами. Одалия приятно улыбнулась и скромно кивнула, но (отметила я) ни капельки не покраснела.
– Отличная работа, мисс Лазар, – одобрительно пробасил сержант через всю комнату.
Лейтенант-детектив направился к ней, на ходу вынимая из внутреннего кармана пиджака носовой платок. Он расправил платок, энергично встряхнув, взял Одалию за руку и бережно стер следы липкой грязи, которой пьяница успел испачкать Одалию, пока она его выпроваживала.
– Вижу, руки замарать вы не боитесь, – подмигнул ей лейтенант-детектив, изогнув уголки рта в ухарской ухмылке.
Лично я не из тех женщин, к которым мужчины позволяют себе обращаться с двусмысленностями, но, подслушав двусмысленность, я ее недвусмысленно распознаю. Одалия, к чести ее будь сказано, интереса не проявила: вежливо улыбнулась симпатичному детективу, пока тот отчищал с ее ладоней грязь, но затем рассеянно отвернула голову, будто вниманием ее завладело что-то более увлекательное прямо у него за плечом.
Церемония нашего с ней знакомства уже не возобновилась, и об этом все вроде бы позабыли. Когда утихли восторги по поводу того, как ловко Одалия справилась со строптивым пьяницей, лейтенант-детектив передал ее Мари, новенькую усадили за стол и поручили ей перепечатать полицейский рапорт. До вечера я внимательно за ней наблюдала, однако она казалась совершенно безучастной к моей персоне и ни разу не подняла головы и не глянула в мою сторону. Тем лучше, решила я. Помнится, я еще подумала: за исключением примитивного факта принадлежности к одному полу, больше нас ничто не объединяет.
