И вот уже, не успела я собраться с мыслями, лейтенант-детектив и Одалия стояли перед моим столом. Я оторвалась от бумаг, которые до той минуты вычитывала, и напустила на себя вежливый, отстраненный интерес.
– И вот, напоследок, но человек не из последних, очаровательная мисс Бейкер! – возвестил лейтенант.
Я поморщилась. Я же не самовлюбленная дура, знаете ли, и давно уже сообразила, что «очаровательной» меня никто искренне не назовет. Будем откровенны: я заурядна. Волосы – как шерсть у мыши полевой, обыкновенной. Глаза – как у той же мыши. Черты лица правильные, рост средний. Одежда честно сообщает, к какому классу и даже к какой профессии я принадлежу. Я настолько заурядна, что это незаурядно само по себе. Проработав пару лет в полиции, я знаю, как путаются свидетели в показаниях, и готова с уверенностью заявить: я могла бы совершить серию преступлений и остаться на свободе – лишь благодаря тому, что ничем не запомнюсь очевидцам. Моя заурядность – установленный факт, о котором лейтенант-детектив, несомненно, хорошо осведомлен. А потому я была задета столь явным желанием высмеять меня перед новой сотрудницей (зачем? лишь бы свести старые счеты?) и метнула на своего начальника ядовитый взгляд. Но Одалия обеими руками сжала мою ладонь и мгновенно устранила зародившийся было раздор.
– Ну конечно, мисс Бейкер, – замурлыкала она своим необычным голосом. – На той неделе нас друг другу не представили, но я вас запомнила… Я обратила внимание на вашу восхитительную блузку. Еще подумала, какой же у вас замечательный вкус.
Я уставилась на нее. Эта женщина действовала гипнотически. Как ни странно, я готова была принять ее комплимент на веру, хотя прекрасно знала, что ни одна моя блуза никого восхитить не могла. Но затем я вспомнила о потерянной броши: быть может, это завуалированный намек? Дурное предчувствие ледяными иголками закололо в жилах. Я замялась с ответом.
– Другие машинистки называют меня Роуз, – наконец выговорила я.
– Роуз-а, – повторила Одалия. Каким-то чудом легкий призвук вдруг превратил имя некрасивой девушки в название прекрасного цветка. – Приятно познакомиться, Роуз-а, и я…
Не успела она договорить, дверь тесной камеры предварительного заключения распахнулась и прямо к нам ввалился немолодой вонючий пьяница, давно созревший для помывки. Я заметила, как лейтенант-детектив слегка придвинулся ближе к Одалии, словно хотел укрыть ее от опасности. Но, вопреки всеобщим ожиданиям, в защите она отнюдь не нуждалась. Вся работа в участке прекратилась, все стихли и уставились на Одалию, а та мигом собралась с духом и преспокойно шагнула к беглецу.
