Больше всего боялся Ворона, что Марья Семеновна ограничится «чаепитием». Ведь Катерина Петровна, например, и не посмотрела на другого мужчину, с тех пор как ее мужа убили. А была она во сто крат красивее этой рыжей вдовы…
Марья Семеновна ждала гостя. Встретив его на крыльце, она тихо проговорила:
— Вот и хорошо, что пришел. Будем чай пить…
Ворона, подобно многим другим украинцам, не увлекался «чаепитием», но сегодня ему нравилось сидеть за столом, на котором задумчиво шумел маленький, поблескивающий медными боками самовар.
Комната была оклеена обоями. Висевшая над столом керосиновая лампа мягко освещала стены, украшенные многочисленными фотографиями в маленьких разноцветных рамках. Скользнув взглядом по ним, Ворона заметил портрет мужчины в шляпе.
«Муж, — подумал гость. — Однако почему же он в шляпе? Учителем был, что ли?»
Марья Семеновна любовно наполняла кипятком голубые чашки. Самовар все еще шумел; на медный поднос, в сереющий под ним пепел, падали искорки. Удобно расположившись у стола, Ворона пристально смотрел на хозяйку. Теперь, когда она была в одной легкой кофте, фигура ее поражала стройностью. Ей было лет сорок пять, не больше, но в пальто или сером ватнике она казалась неуклюжей старухой. Нынче Ворона видел перед собой довольно еще привлекательную грудастую молодицу.
Он невольно спросил:
— Муж-то у тебя кем был?
— Кооператором, а после — председателем колхоза.
— Председателем?
— Да… Я из его рук все колхозные дела приняла…
Ворона пошутил:
— И вручила их черт знает кому…
— Ну-ну, — с улыбкой упрекнула хозяйка. — Ты в моем доме и слова такого не произноси. Обижусь…
— А ты не обижайся, — немного смутившись, сказал Ворона.
Он украдкой поглядывал на хозяйку, пившую чай с блюдечка. Сам-то он обжигался и дул в чашку, что забавляло Марью Семеновну и вместе с тем тревожило.
— Ты пей, как я… Вот… вот…
Она смеялась, наблюдая за гостем, который и к блюдечку боялся прикоснуться губами. Внезапно она потянулась рукой к его усам:
— Это ж тебе мешает…
И приподняла черный, с упругим завитком, ус.
Он схватил ее руку, судорожно сжал. Марья Семеновна отстранилась и, неодобрительно поглядев на гостя, неожиданно спросила:
— А ты почему беспартийный?
Его ошеломил этот вопрос; покраснев, опустив глаза, он тихо ответил:
— Да как-то не пришлось…
— Может быть, грех какой на душе имеешь?
Он вздохнул:
— Только и греха, что сына бросил на Украине. Вот Сидор Захарыч и дочку и даже зятька прихватил с собой…
