Нет, этот человек ни с чем не желал соглашаться и не шел ни на какие уступки. В конце концов Сюндман сдался и оставил его под присмотром полицейского.
Группе Бенгтссона в Соллентуне повезло не больше, чем Сюндману. Обыскали весь дом, но никакого динамита не нашли, не нашли и бикфордова шнура. Допросили жену Хенрикссона, Пию Хенрикссон и их шестнадцатилетнего сына Леннарта.
— Говорил ваш муж что-нибудь о взрывах? — спросил Бенгтссон у госпожи Хенрикссон.
— Нет.
— Неужели вы с ним об этом не разговаривали? За столом или еще когда-нибудь?
— Мы вообще с ним не очень много разговариваем.
— Вот как!
— Когда проживешь в браке с человеком тридцать два года, так уж не о чем особенно разговаривать...
— Вам все известно о вашем муже?
— Да. Все то, что мне нужно знать.
— Что вы знаете об Амелии Петерсен?
— Отвратительная особа, она все время преследовала моего мужа. Но это было уж очень давно. Все уже позабыто. Наверно, только мы да еще несколько человек помнят об этом.
— Почему она преследовала вашего мужа?
— Потому что он занимался своим делом. В бюро по делам иностранцев.
— Что обычно делает ваш муж по субботам?
— Стреляет ворон.
— Один?
— Да.
— Он всегда проводит субботние дни в одиночестве? — продолжал Бенгтссон.
— Как я сказала, теперь нам уже нечем удивить друг друга,— ответила она.
— А чем обычно занимаетесь вы, когда не заняты?
— Делаю гимнастику. Поддерживаю тело в форме. И потом я ищу истину.
— Истину?
— Истину той жизни, которая последует за этой. У меня есть контакты с душами умерших. Они рассказывали мне о себе, как и что. Только очень трудно разобрать, что они говорят. Гораздо легче поддерживать свое тело в форме. Потому я и занимаюсь гимнастикой.
Эта женщина готова была еще рассказывать о душах умерших.
Леннарт Хенрикссон, шестнадцатилетний сын директора бюро, очень мало походил на тот тип длинноволосых ребят в живописных ярких джинсах, который был тогда в моде. У молодого Хенрикссона были короткие русые волосы, подстриженные, с прямой челкой без пробора, новый коричневый костюм самого обычного покроя. Мальчик был узок в плечах, кожа у него гладкая и совсем светлая, так что выглядел он несколько бледным. У него была привычка, разговаривая, все время держать перед ртом ладонь, как будто ему хотелось преградить дорогу словам.
— Папа? Что ж, он парень ничего...
— Могли бы вы представить себе, что он и есть тот самый субботний взрывальщик?
— А что, он вполне мог бы заняться таким делом, если бы захотел. Так мне кажется. Только он ведь старый и такой, как бы это сказать, ну, уравновешенный, что ли.
