— Высокого темноволосого мужчину в толстом коричневом шерстяном пальто видели сразу же после взрыва недалеко от вашего дома...
— Ну и что? Мне-то какое дело? Оставьте меня в покое, неужели непонятно? Я же сказала, что не желаю отвечать на ваши вопросы.
— Вы знаете высокого темноволосого мужчину?
— Нет, не знаю.
— Что вы делали, когда раздался взрыв?
— Это вас не касается!
— Послушайте, я инспектор полиции, занимаюсь расследованием взрыва и прошу вас мне немного помочь.
— Вы, небось, тоже считаете, что взрыв был предостережением со стороны бога?
— Нет, в следственной практике мы обычно исходим из более прозаических гипотез.
— А за этот взрыв вы что, собираетесь «высокого темноволосого мужчину» упрятать в тюрьму?
— Да, если взрыв устроил он, так... Это нанесение ущерба и небрежность, опасная для общества.
— А его посадят в тюрьму?
— Возможно. Или оштрафуют. А может быть, ограничатся условным наказанием.
— Ну, так я знаю, кто он такой. Уж так бы мне хотелось, чтобы вы его сцапали, проходимца!
— Как его зовут?
— Его зовут Леннартссон. Улле Леннартссон. Он продает автомобили. Марки «Вольво».
— Вы знаете, где он живет, или у вас есть номер его телефона?
— Нет, не знаю и знать не хочу. Хватит с меня, надоел он мне сам и надоела его религиозная блажь.
— Он был у вас здесь?
— Да, только что смотался. Он оставил меня с носом. Паршивый нахальный мужичонка.
— Он ушел до или после взрыва?
— Не помню.
— Это-то вы, наверно, должны помнить.
— Ну хорошо, он ушел, кажется, после взрыва. Как раз тогда и начал трепаться о боге и обо всяком таком...
— Значит, взрыв устроил не он.
— Может, и не он. Только жаль. Надо бы засадить его за решетку.
— Почему вы такая сердитая, а? — спросил Фаландер.
— Не ваше дело.
— Да, конечно, это меня не касается. Я только подумал, может быть, это имеет отношение к взрыву.
— Вы думаете, я такая сердитая, устраиваю взрывы?
— Нет, не то чтобы вы устраивали... Но если бы нам заняться вопросом поподробнее...
— Мое настроение не имеет к взрыву никакого отношения. И к причине взрыва тоже. Может, как раз взрыв и виноват, что я рассердилась. На этого скота Леннартссона.
— За что же?
— Да он от меня сбежал. Хлопнул дверью перед самым носом, и все тут. Интересно только, чего он, собственно, тогда добивался? Может, он и ухаживал за мной только для того, чтобы меня надуть. И потом разорялся тут почем зря о боге. Вам не кажется, что вообще вся эта религиозная публика немножко чокнутая?
— Не знаю. Не замечал. Во всяком случае они уважают закон и порядок. Хотелось бы мне, чтобы и о других можно было сказать то же самое.
