— Да.
— И вам не стыдно?
— Почему же мне должно быть стыдно?
— И верно, вы ведь совсем молоды. Сколько вам?
— Тридцать шесть.
— А когда вы начали службу в полиции?
— В тысяча девятьсот пятьдесят четвертом.
— Да, тогда вы, действительно, ни при чем. Не могу вас и обвинять. Вы не знаете человека по имени Улофссон из полиции в Хельсингборге?
— Нет.
— Хотя, правда, сейчас он уже тоже на пенсии.
— Нет, но почему же все-таки мне должно быть стыдно?
— Из-за всего того, что сделали вы, полицейские.
— Мы только стараемся выполнить то, что нам приказано.
— Так-то оно так. Это вы делаете. Вы, как и все другие. Говорите: делаем, что приказано. А сами вы никогда не думаете?
— Думаем, конечно.
— А жизнь скольких невинных людей вы загубили!
— Разве это не дерзко с вашей стороны — так говорить? Невиновных мы не трогаем.
— Не трогаете! А мой муж? Вы не чувствуете себя ответственным за то, что с ним случилось?
— А что случилось с вашим мужем?
— Он погиб. В концлагере, в Германии. В тысяча девятьсот сорок третьем.
— Очень сожалею.
— Я уже с этим смирилась. Это было так давно.
— И все же я сожалею. Но какое это имеет отношение ко мне?
— Это вы его убили!
— Я?!
— Вы, полицейские. Улофссон из Хельсингборга.
— А что он такого сделал, этот Улофссон из Хельсингборга?
— Мы бежали в Швецию. Мой муж сразу же явился в полицию. А Улофссон поехал с ним в Данию и передал там его в руки немцев. Больше я мужа не видела.
— Когда это произошло?
— В тысяча девятьсот сороковом.
— Мне тогда было всего шесть лет.
— Да, разумеется. Вы были ребенком. Вы не виноваты в том, что делали ваши отцы. Но я-то все помню. Я помню все и никогда не забуду.
Сюндман не знал, что ответить. Все, что сейчас приходило в голову, звучало бы глупо. Ему на самом деле было стыдно. Каким-то образом он почувствовал себя виноватым в том, что Улофссон сделал тридцать лет назад. Во всяком случае госпожа Хейманн заставила его это так воспринять. Он решил переменить тему. Рассказал госпоже Хейманн кратко о взрывах.
— Теперь уж прошло двадцать пять лет,— сказала она.— Кажется, будто кто-то опять разворошил старые страхи. Трудно этому поверить. Ведь все давным-давно уже забыто, почти все умерли, только я одна и осталась со своими воспоминаниями здесь, в этом захолустном пансионате.
— Так что вы не уверены, было ли в прошлом такое, что имеет какое-то отношение к теперешним взрывам?
— Не знаю,-— сказала она.— Переживаний было много. Людьми тогда владели сильные чувства... Так было в то время. Эти чувства могут вдруг оказаться живыми и теперь. Не все умерли. Вы не знаете, сколько лет человеку, который устраивает взрывы?
