Ваша мать была вдовой? — спросил он.
Да, уже много лет.
Такого ответа они и ждали.
Значит, у нее где-то должно быть черное платье.
Я открыл шкаф: черное платье висело там, на деревянной вешалке. Оно казалось слишком большим для похожего на скелет тела матери. Я положил платье рядом с ней — ровное и плоское, словно труп из ткани. Оно напоминало плохую копию своей хозяйки, пустой, бесполезный чехол, мертвый, как и она сама. Теперь одевальщикам предстояло как-то соединить их, скрепить друг с другом.
Если вы не хотите присутствовать при этом, мы все сделаем сами, сказал один из них.
Я ощутил в этих словах тень раздражения: в конце концов, это была их работа, и меня она не касалась.
Если хотите, можете подождать там, с Педро, настаивал старик. Тем более, это не самое приятное зрелище.
Педро — так звали подмастерье. Я молча вышел из комнаты, дверь закрылась у меня за спиной. Молодой человек так и стоял у входа еще с того времени, когда мы переносили тело, и ковырял под ногтями зубочисткой.
Можешь поставить зонтики у двери, сказал я. Он послушался, на его пальто остались мокрые следы от зонтов.
Я сварил кофе, и Педро молча выпил его. Было холодно. Из окна небо казалось мрачным серым покрывалом.
Сколько времени это займет? — спросил я в конце концов.
Минут двадцать, если обойдется без неприятностей.
Каких еще неприятностей?
Ну (его смущенный взгляд застал меня врасплох), посмертные судороги, испражнения… понимаете, неприятности.
И часто такое бывает?
Не всегда, но порой бывает, тихо ответил он.
Ты уже немного разбираешься в таких вещах.
Его глаза внезапно заблестели.
Это мой шестнадцатый вызов. Но сегодня не моя очередь.
Понятно.
Я имею право одевать покойника только раз в неделю. Такие правила. Нужно привыкать постепенно, иначе это превратится в потребность.
Хочешь еще кофе?
Если тебе нравится одевать покойников, продолжал Педро, не обратив внимания на мое предложение, потом уже не можешь без этого. Своего рода зависимость. Такое бывало не раз.
А ты знал кого-нибудь с такой проблемой?
Мой дядя. В конце концов он покончил с собой.
В этот момент один из одевальщиков вышел из комнаты. Плащ он, похоже, оставил там, и теперь был в рубашке с закатанными рукавами, из которых виднелись распухшие руки, покрытые седыми волосками.
Дайте мне полотенце или какую-нибудь газетку, сказал он, пристально смотря на меня. На долю секунды я встретился глазами с рыжим парнем и по его взгляду сразу понял: начались
