— Дэн! — Бигги казался невероятно далеким. — Очнись, Дэн!
По темно-зеленому, почти черному небу скользила в сторону Магра огромная тень… И хотя полминты спустя стало ясно, что это всего-навсего причудливой формы облако, унрит ощутил, что сердце его переполняет не одно, а сразу два чувства: любви и страха.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ИР 3991. 10-Й ДЕНЬ РИЗИОНА
1
«Фу!» — поморщился Дэн.
— Вчера поймали, — хвастливо сказал толстый унрит с кривым хорсутским мечом поперек живота. Пальцы его лоснились от жира, по опухшей физиономии струился пот. Имени его Дэн не помнил. Да и ни к чему.
— Ну и мерзость, — сказал Дэн.
— Может, кто и купит, — сказал унрит.
— Только не я.
Толстяк улыбнулся.
— Их было несколько, — сказал он. — У ворот…
Дэн не слушал. Он с интересом наблюдал, как из маленькой, с кулак, головки высунулся длинный — мина в два — язык. Магрут был голоден. Его тупые, непрерывно вращающиеся глазки искали добычу. Язык пролез сквозь прутья клетки и обхватил ногу толстяка.
— Отойди, — сказал Дэн.
— Это не опасно, — унрит дернул ногой, и язык нехотя убрался в клетку. — Он беззубый, — пояснил толстяк. — Не понимаю, что может есть этакая дрянь.
— Все, — отрезал Дэн.
На всякий случай он отодвинулся подальше от клетки и разложил свой нехитрый товар: пару замысловатых, сохраняющих свет, браслетов и зеркальный кубик. «Дракона на два, — прикинул стоимость Дэн. — Впрочем, это как повезет».
— И давно оттуда? — мотнул головой в сторону Магра толстяк.
— Да.
— Вот и я. Не хочу. Хватит.
«Какой там Магр, с его-то животом», — вяло подумал Дэн. Мысли путались. «Какой там Магр… какой…» Ему давно следовало отправляться туда, но всякий раз что-то удерживало его. Дважды он выигрывал в кости (или это друзья специально проигрывали ему?). Другой раз рехнувшийся перекупщик заплатил ему целую корону за ржавую железку, которую Дэн отдал бы и даром. И вот теперь — голос. Третий день унрит бродил по городу в надежде встретить ту, которой он принадлежал. Третью ночь вслушивался в шорохи, ожидая, что вот-вот снова услышит его. И — ничего.
Денег не было. Голодный таг громко протестовал, когда Дэн ставил перед ним дешевое, отвратительно пахнущее пойло. Да и собственный желудок Дэна давал о себе знать глухим бурчанием, от которого становилось не по себе. Он знал, что надо идти, и опять стоял здесь.
Недаром его прозвали Ленивым.
— Сколько? — унрит вздрогнул от неожиданности.
— Два.
«Для начала надо было сказать три», — с досадой подумал Дэн.
