— Ладно. Только рано загадывать. Вдруг завтра опять что-то случится, и вместо кораблика получим фигу… И еще…
— Что?
— Маш, хорошо бы все-таки узнать: откуда здесь эта модель? Вдруг с ней связана какая-нибудь загадочная история? Вроде тех, которые любит Мир…
— Все мы любим такие истории, — сказала Маша. — Но в этой ничего загадочного нет. Я только что звонила бабушке. Она вспомнила наконец, что кораблик вместе с другими старинными вещами… ну там каминные часы, фарфоровое блюдо… достался ей от подруги. Они одно время вместе жили после войны. А тетушка этой подруги давно, еще до революции, жила в доме каких-то купцов. Была у них то ли домработницей, то ли этой… как ее… компаньонкой. Когда купцов разоряли, несколько вещей оказались у этой тетушки, а потом у бабушкиной подруги и наконец попали в бабушкин дом.
— А говоришь, «загадочного нет»! Пахнет всякими тайнами и кладами. И приключениями.
— Приключений и без того хватило, — рассудительно отозвалась Маша Чешуйкина. — Спокойной ночи.
— До завтра…
Завтра была суббота, неучебный день. Родители Маши отправились «в круиз по магазинам» и подвезли ее к дому Рощиных.
Она позвонила с крыльца:
— Мак, давай скорее!
Он выскочил сразу. Маша спросила:
— Миру ничего не говорил?
— Ничего. Он еще час назад ускакал в свои «Резонансы»… Маш, но ведь сказать все равно придется! У меня в голове чехарда. Если пойдем с Миром и с корабликом к Константину Петровичу, никакого сюрприза для Мира не получится, он же сразу увидит модель.
— Ну и пусть! Идем…
Они зашагали к дому бабушки. Но Мак сказал на ходу:
— А как же подарок ко дню рожденья? Ты же сама говорила. Или раздумала?
— Ничего я не раздумала! Можно подарить прямо сейчас! И сказать, что это… ну авансом.
— Он спросит: почему?
— Потому что кораблик связан с Лухмановым и с ТЭКом. И Мир тоже.
— Кораблик-то с какой стати?
— Но ведь нас вчера выручил один из тэковцев, а они всё знали про Лухманова: он был их адмирал. А если бы не Константин Петрович, мы сейчас все еще могли сидеть в полиции. Там не до кораблика.
Доказательство казалось довольно запутанным. Но Мак спорить не стал.
— Я про другое боюсь, — призналась Маша. — Дома ли дядя Гриша? Вдруг все еще гуляет? Второго ключа у меня нет.
— Константин Петрович велел этому… дочкиному жениху привезти ему ключ. Можно сходить и взять.
— Сколько лишних забот…
Но никаких забот не случилось: дядя Гриша оказался дома (правда, пришлось долго стучать). Был это мужичок в стеганой безрукавке и растоптанных валенках. С помятым лицом и взъерошенными волосами. Хмурый. Видать, накануне крепко хлебнул с приятелями. Он, судя по всему, не заметил ни вчера, ни сегодня многочисленных следов у крыльца и валявшихся на полу свечей, будто не было тут никаких событий. Маша ничего ему про вчерашнее и не сказала. Только объяснила, что надо взять в кладовке одну вещь.
