Все прокричали, что «идет». Константин Петрович завел во дворе «этот несчастный драндулет, будь он неладен!» и привез друзей к Ильинской церкви, остановился там, где кончалась кирпичная стена, ограждавшая монастырь (он был женский, в нем жили монашки, но их почти никто никогда не видел). В жестких кустах желтой акации стена поворачивала и спускалась по речному откосу. Далеко внизу, за кустами и зарослями сухого репейника, виднелись небольшие дома и будки, торчала башенка речного вокзала. Тянулись рельсовые пути с замершим на них товарным составом. Поднимались в небо два решетчатых крана — больших, но каких-то очень уж неподвижных. За домами виден был серый, покрытый мусором лед реки.
Вдоль стены, среди зарослей, вела под уклон еле заметная тропинка.
— За мной! — скомандовал Дядюшка Лир и своим крупным телом вломился в сухие «джунгли».
Его спутники (что делать-то!) устремились следом.
Константин Петрович, не оборачиваясь, объяснил:
— Раньше здесь была вполне удобная лесенка. А теперь — увы…
Маша жалобно спросила:
— Надо спускаться до самой реки, да?
Головки прошлогоднего репейника безжалостно цеплялись за колготки.
— Не до са́мой! — весело успокоил Дядюшка Лир. — Вон у того столба свернем налево…
Свернули. Уперлись в гнилой забор с дырами среди досок. Пролезли в самую большую дыру.
Ну и что?
Слева вздымалась монастырская стена из обшарпанных кирпичей. Из-за нее выглядывала квадратная колокольня. Справа тянулась другая стена — с провалами оконных проемов. Скорее всего, остатки длинного одноэтажного здания. За провалами были уходящие вниз кусты с торчащими среди них застывшими кленами, а дальше — река со вмерзшими в лед баржами.
— Я знаю, о чем вы подумали, — догадался Константин Петрович. — «Никакой романтики. Бурьянная пустошь».
Мир, Мак и Маша виновато промолчали.
Дядюшка Лир снисходительно объяснил:
— Если ничего не знающему человеку завязать глаза, перенести его на Луну и снять повязку, что он увидит и что подумает? «Камни да щебенка под ногами, пустырь какой-то…» Не ощутит волшебства неведомого мира. Так и здесь… Но это и есть переулок Капитана Лухманова. Мы в ребячьи годы сами придумали такое название, и это был для нас таинственный морской край. Здесь жил наш ТЭК. Здесь мы отправляли в плавание свои корабли. На этом берегу придумывали сказки — такие, что Стивенсон и Купер усохли бы от зависти…
Старик увлекся. Вдохновился. Можно было подумать, что они с другом Чуком только что посидели в кают-компании старого парусника и осушили на двоих бутылочку ямайского рома.
