Константин Петрович знал, что отец Рощиных погиб, но о подробностях раньше не спрашивал. А сейчас спросил:
— Он кто был по профессии-то, ваш папа?..
— Инженер-строитель, — опередил Мира Мак. — Проектировщик мостов. Строили мост на Севере, у нового поселка нефтяников, он полетел туда, сказал, что всего на три дня… И вот прямо здесь, на взлете…
Мак спешил, чтобы не начал говорить Мир. Знал, что при разговорах об этом у брата начинает скрести в горле и петь после этого трудно.
— Мир, ты расскажи про песню, — напомнила Маша.
— Да… — Мир погладил гитару. — Константин Петрович, эта песня как бы от имени пожилого человека. Он вспоминает детство и словно становится мальчишкой. Это и про Севастополь, и будто бы немного про наш город. Потому что они слегка похожи…
— Говорят даже, что не слегка, — заметил Дядюшка Лир и поторопил: — Давай, Мир…
Мир тронул струны и сразу запел.
Все замерли. Мир пропел первый куплет — о «камнях и солнце Херсонеса», а в припеве вступила Маша:
А у скал на каменные груды
Море плещет синеву и ласку…
Голосок был не сильный, но чистый, и когда сплетался с голосом Мира, получалось очень здорово. Словно песня была написана специально для них двоих.
Мир закончил. И стал выжидательно смотреть на горячий самовар, словно именно от него ждал оценки. Но потом все же глянул на Дядюшку Лира.
Тот, не таясь, вытер мокрые глаза.
— Да, ребята… Это всем песням песня! Будто и правда «сделался моложе»… Даже нет никаких слов… кроме «спасибо». И вам, и той девочке, Зое. Жаль, что не пришла.
— Мы потом приведем ее, — пообещал Мир.
— Вы, наверно, хотите послушать еще раз. Да? — догадливо сказал Мак.
— Разумеется, хочу!.. Только хочу, чтобы не я один! Сейчас вызову Чука!.. Он сегодня как раз дома… Идем!
Они перешли в комнату, где блестел большущий компьютерный монитор.
— Сейчас, сейчас… Только давайте поставим сюда модель, Чук ведь еще не видел…
— Мак, принеси, — велел Мир.
Ботик установили на краю стола.
— Хорошо, что скайп наладили… А вы, друзья, садитесь вот сюда, чтобы все были на виду… — Дядюшка Лир излишне суетился. Видимо, волновался.
Засветился значок скайпа, Дядюшка Лир запустил сигнал вызова.
И появился на экране яхтенный капитан Валентин Максимович Федорчук.
Он выглядел моложе Дядюшки Лира, хотя они были ровесниками. С худым твердым лицом, длинными вертикальными морщинами на щеках. С густыми рыжеватыми волосами без всяких там залысин и стариковской седины. Лишь над левым виском резко белела серебристая прядка. А глаза были с чуть насмешливым прищуром.
