Верлианец качнул головой и непререкаемым тоном заметил:
— Сейчас и в последствии мы этот вопрос, как и первую встречу не обсуждаем, запомни.
— Так у меня нет не только права выбора, но еще и права голоса, — зло хмыкнула я. — Замечательная жизнь мне предстоит. Что там нужно сделать, чтобы имплант активировал процесс ликвидации носителя? Запустить в единую информационную сеть информацию о всех ваших разработках? Отлично!
Орино недовольно нахмурился:
— Вынуждаешь меня уже сейчас сделать из тебя марионетку? Мечтаешь о подчинении? — ни на секунду не испугавшись моей надуманной и отчаянной угрозы. — Только попроси. Я уже сообщил, что готов идти на уступки, помни — все для тебя. И, кстати, учитывая степень нашего знакомства и грядущие перспективы — можешь называть меня по имени.
— Мысли тоже читаете? — саркастически выплюнула я в ответ.
Злоба застилала разум, хотелось выть от ярости! Связал меня по рукам и ногам.
— Нет, гипноз этого не предполагает, — но не успела я испытать облегчение, как добавил, — но мне ничто не мешает в любой момент внушить тебе приказ рассказать мне, о чем ты думаешь.
Его ухмылка была не менее саркастической. Не в силах смотреть на его довольное лицо, резко передернула плечами, высвобождаясь. Разорвав зрительный контакт, отвернулась и подошла к креслу. Ноги совсем не держали. Орино так же вернулся на исходную позицию и к первоначальному политкорректному виду. Но меня было уже не обмануть этим внешним добродушием, я доподлинно знала, что за ним существо жесткое и эгоистичное.
Получается, буду зависеть от него полностью, да еще и тут находиться — в полной его власти. И ни глотка свободы, ни жалкой надежды? Но с другой стороны: я — женщина, он — мужчина, и мы оба свободны в своем выборе. Может быть, все не так плохо? Вот не было столько времени личной жизни, зато теперь, чувствуется, будет в избытке. Главное, чтобы мы хотя бы относительно были равноправными партнерами, надо как-то увести наши взаимоотношения от платной подоплеки, а там… узнает меня лучше и поймет, что в Казани был неимоверный выверт моего сознания, а не настоящая я. И вообще, а что если я ему действительно понравилась, звал же он меня потом? Вот опять же возможность выяснить, что было той ночью, и почему уйти сначала позволил, а потом так настойчиво искал?
— У меня тоже есть условия! — неожиданно даже для себя высказала я. А что? Он говорил об уступках, если не сейчас, потом вообще ничего от него не добьюсь.
