И сейчас, когда кто-то кинулся на дверь, он не ответил таким же сочным матом, а стоял, замерев, чужак на этой земле. "При чем здесь это, - он уверял себя - алкаш, ошибся квартирой!" И был, конечно, прав, если не вникать в коварство случая, обнажившего глубины. Увы, не только страх и брезгливость были в нем, но и еще нечто, о чем его приятель говорил, печально усмехаясь - "мы в командировке, надолго..." Марк не соглашался - везде найдутся умные, веселые, светлые лица, везде! Постучали в дверь, и сразу что-то показалось? Никому ты не нужен. Он не знал, как близок к истине.
Глава пятая
1 Утром, еще не открыв глаза, он подумал - "воскресенье... пропащий день". Сполз с кровати, в майке и трусах - мысль, что можно спать голышом, никогда не посещала его - доплелся до ванной, ткнул пальцем в выключатель. Осветился шар из бугристого стекла. В узком туманном зеркальце он разглядел свое лицо - серые блестящие глаза, продолговатый овал, лоб крутой, упорный, сильно торчит нос, темные усики, бородка, пухлые губы... Он относился к себе с интересом, дорожил этим, и старался не делать ничего такого, чтобы зеркальный образ вызвал скуку или негодование. Он оделся и спустился к Аркадию. Здесь его ждал сюрприз: дверь молчит, наконец, шаги издалека, хриплое - "кто", долгая возня с засовами, и во тьме передней возник Аркадий в грязном синем халате, с дыркой на животе. Рваные рукава с трудом скрывали локти, торчали огромные узловатые лапы. - Погуляйте до вечера, - довольно сухо сказал старик, даже не назвав его по имени, - у меня, простите, сегодня дела. Марк не удивился, дела это дела, он сам бы вытурил каждого. "Ублажает свой резонатор?.. Как только проводка выдерживает... Чем он его угостит, взглянуть бы одним глазком..." Он вернулся к себе, постоял, почувствовал голод, и понял, что надо позаботиться о себе. Он любил эти минуты отрезвления, холодок свободы - оставляешь попутчика, собеседника, встречного, влияние еще не чрезмерно, связи не превратились в узы... В кулинарию, что ли?
2 Он медленно открыл дверь в комнату - и замер. Посредине пола лежал огненно-красный кленовый лист. Занесло на такую высоту! Он смотрел на лист со смешанным чувством - восхищения, испуга, непонимания...
С чего такое мелкое событие всколыхнуло его суровую душу? Скажем, будь он мистиком, естественно, усмотрел бы в появлении багряного вестника немой знак. Будь поэтом... - невозможно даже представить себе... Ну, будь он художником, то, без сомнения, обратил бы внимание на огненный цвет, яркость пятна, будто заключен в нем источник свечения... так бывает с предметами на закате... Зубчатый, лапчатый, на темно-коричневом, занесенном пылью линолеуме... А как ученому, не следовало ли ему насторожиться - каким чудом занесло?.. Ну, уж нет, он чудеса принципиально отвергает, верит в скромность природы, стыдливость, в сдержанные проявления сущности, а не такое вызывающее шоу, почти стриптиз! Только дилетанту и фантазеру может показаться открытием этот наглый залет, на самом же деле - обычный компромисс силы поднимающей, случайной - ветер, и другой, известной туповатым постоянством - силы тяжести. Значит, не мог он ни встревожиться, ни насторожиться, ни восхититься, какие основания?!
