— Вы позволите, мадам? — спросил он.
В лазоревом небе солнце стояло в зените. По борту лодки сбегали сеткой лучистые струи. Он слышал позвякивание колокольчиков мулов на самых верхних тропинках. На каждой волне покачивались звезды, более яркие, чем ночью. Вдалеке дельфины продолжали свои морские игры. По поверхности плавали медузы, похожие на только что разбитые кем-то и вылитые на сковородку яйца. Небольшое облако нависло над горой, словно балдахин над митрополитом. Продолжая вытягивать зонд, женщина перевесилась за борт и взглянула на Левиса: на бронзовом лице — бледно-серые, обесцвеченные ярким светом глаза, взгляд прямой и ласковый, но так демонстративно выражающий неуступчивость, что вода показалась Левису холоднее. Он почувствовал, что устал, и шумно перевел дыхание.
— Утомились? — спросила она по-итальянски, и красота ее голоса словно ударила его.
— Нет, мадам. Но мне надо перевести дыхание. Я не натренирован. К тому же много курю.
Поднял глаза — ее уже не было. Он услышал, как с противоположной стороны лодки раздался всплеск, на него обрушились брызги. Повернув голову, он увидел, что она плывет к берегу, и тоже поплыл. Приближаясь, он смотрел, как уходили в глубину их преломленные водой тени. Она плыла быстрее — передвигалась короткими саженками, опустив лицо в воду (над водой появлялась то левая, то правая щека). Ноги били по поверхности.
Она коснулась берега, обогнав Левиса минимум на двадцать взмахов руки. Левис увидел, как она запахнула желтый халат, который протянул ей мальчик. Она улыбнулась. У ее ног стояла корзинка с инжиром, покрытая мокрым полотенцем, и жестяная коробка для бутербродов.
Левис покатался по песку, как бы завернувшись в него вместо полотенца, потом прикурил сигарету и лег: на пляже, казалось, стало темнее после того, как рыбаки развесили сушить сети.
Она легла на живот совсем близко, вся ее тень спряталась под нее на полотенце, ноги плотно сдвинуты, руки выброшены вперед, словно она все еще плывет. По бедрам — сетка голубоватых прожилок, словно татуировка змейками. Затылок открыт, черные волосы рассыпались по песку.
Основательно пожарившись, она, перевернулась, подставив солнцу грудь и была похожа на утонувшего поэта-романтика, чье тело выброшено на берег штормом.
Она протерла глаза, очищая их от соли. Низко над землей летали шершни. Левис кивнул в сторону моря, туда, где под воду уходили фиолетовыми пятнами прибрежные скалы:
— Раз вы меня обогнали, я должен взять реванш.
