Праздновать Купалу нас отцы учили.
Вот уж на лужайке огни запалили,
Дружно мы закусим тем, что бог пошлет.
«Давай нам, хозяйка, скорей поросенка,
Принеси из клети пирожок, девчонка,
Не забудь шинкарке пятачок отдать,
Чтобы нацедила нам горелки пляху,
А пойдешь обратно, позови и сваху,
Чтобы шла Купалу на село встречать!» —
Рос густой орешник там неподалеку,
В зарослях нежданно лист заколыхался,
И тогда вздохнула бедная глубоко:
Парень перед нею стройный показался
В зеленой сермяжке панского покроя,
Воротник обтянут бархатной тесьмою,
Серенькая смушка шапку окаймляет,
А платочек шейный красками играет.
Быстро огляделся зорким синим оком
И по-лисьи хитрым, воровским подскоком
Прямо к ней, к Агатке. Девка покраснела,
Пот прошиб бедняжку, сердце обомлело.
«Сизая голубка! Милая Агатка!
Что ж, моя родная, радость-ненаглядка,
Ты так запоздала? Долго ждал тебя я.
Сторожил ли батька? Или матка злая?»
— «Нет, мой батька добрый, мать еще добрее,
Не обидят дочку, всех я им милее.
Бог хранит девчину да добрые люди.
Так они твердят мне: бог судить нас будет,
Дочек непокорных строго он карает.
Так и ксендз в костеле народ поучает».
— «Что с тобой сегодня? Расскажи, в чем дело?
Или ты, голубка, сердцем охладела?
Иль моей любовью ты гнушаться стала?
Иль вмешался Савка, хам, каких здесь мало?»
— «Грех вам так над Савкой, паныч, издеваться!
Бедняку с тоскою, паныч, не расстаться!
Бродит он за мною, тяжко горе носит,
Чтоб к венцу с ним стала, на коленях просит.
Если бы, паныч, я вас не полюбила,
С ним была б счастливой, с горя б не тужила.
Надо ж! — в час недобрый паныч навязался,
В бедное сердечко невесть как забрался!
Забыла я Савку, забыла и бога,
На душу, как камень, налегла тревога:
