В тот горестный вечер Эльза постелила свежее белье, которое принесла с собой, мы оба искупались в допотопной хозяйской ванне и начали общую жизнь – убогую, нищую, без просветов и перспектив. Только в первое утро этого нелегального брака я принес ей в постель кофе из ячменя и цикория; больше это не повторялось – Эльза пошла работать в больницу, вставала в шесть, а в выходные спала до обеда. Мантойфель слегка ошибся: к маме и папе она вернулась не через неделю, а месяца через три. Но и потом иногда заглядывала и оставалась на несколько дней. Мы часто ссорились, но быстро мирились. Причина у этих ссор была вечная: нехватка денег. Не пей столько пива! – это был Эльзин военный клич. А к чему столько лосьонов и кремов? – был мой ответ. И тут Мантойфель был прав: неделя или полгода – это так быстро! Люцию я не встречал. Пытался звонить, но никто не брал трубку. Иногда она мне мерещилась на Стекольной улице… Но мало ли стройных и крашенных в рыжий цвет? Откуда мне было знать, что они расписались, потом обвенчались в церкви и, наконец, заполучив туберкулезный автобус, отправились в послесвадебную экспедицию просвечивать легкие у жителей взморья?
Иногда хозяин брал меня на свои шабашки, я был у него подручным. Зарабатывал на еду, а когда и на пиво. Без дела бродил по городу, заходил в пустые гулкие храмы, но не молиться, а так – побыть в инородном пространстве. Как-то, чуть захмелев от пива, поздним вечером я вскарабкался по лесам на самый верх колокольни Святого Иоанна. Ветер меня в момент отрезвил. Я был как кот, взобравшийся на верхушку дерева, – без понятия о том, как спускаться. Внизу искрился угрюмый, едва освещенный вильнюсский Старый город. И все-таки было красиво. Было возвышенно. По шатким обледеневшим трубам я спускался добрых полчаса. Меня прошиб пот. Я вернулся в пивную, напротив университета. За длинным столом сидели те самые. Долговязый седой оборванец скрипучим голосом затянул старинный романс:
У моряка на могиле – ни одного цвето-о-о-очка!
У моряка на могиле цветов не сыска-а-а-ать!
Так я и жил: уныло, без перспективы, без особых мыслей и чувств. Мог бы, наверное, разогнать тоску, но отлично знал: военные комиссары меня не оставят в покое. Не помогут никакие фиктивные геморрои. Не поможет никакое недержание мочи.
6
Армии я не боялся – просто ее ненавидел. Мне за глаза хватило полковника Вольфа и его гвардейцев: Степашкина, Хрюшкина, Кацарупы и др. Но как увильнуть от проклятия
