Третья дорога | страница 34
Но Генка помолчал минутку, потом усмехнулся как-то грустно и сказал:
— Какой? Очень хороший…
Больше Таня не стала ни о чем спрашивать, не решилась. Они уже давно вышли из сада, уже приближались к ее дому.
— Ну, заходи как-нибудь, — сказала Таня не очень уверенно.
— Зайду…
Снег сыпал все гуще и гуще, и фонари едва проглядывали сквозь снежную пелену.
Они попрощались за руку, и Генка сказал, что рука у Тани очень теплая.
— Это потому, что у меня варежки, — сказала Таня.
— Варежки, — повторил Генка и засмеялся.
«Варежки, — подумала Таня, — какое смешное слово…»
«Варежки, варежки, — повторила она про себя, — смешное и теплое. Даже пушистое».
Она засмеялась и побежала в парадную. А Генка пошел домой.
Только уже поднимаясь по лестнице, приближаясь к своей двери, Таня вдруг заволновалась, забеспокоилась оттого, что опять возвращалась позже, чем обещала…
Еще в передней мама сразу пристально посмотрела на нее и сказала своим ровным голосом:
— Наверно, с Федосеевым каталась?
Таня кивнула.
— Смотри, скоро докатаешься до четверок, совсем перестала заниматься. Я еще раз говорю тебе, Таня, ты взрослая девочка и сама отвечаешь за свои поступки. Я, конечно, знаю, уверена, что ничего нехорошего у тебя и в мыслях нет, но все-таки ты еще многого не понимаешь… Поэтому подумай, что могут сказать люди…
— Ну, если все глупости слушать, сам скоро дураком станешь. — Таня вовсе не собиралась обидеть мать, вовсе не собиралась говорить ничего подобного, просто эта фраза вдруг промелькнула в голове и сказалась сама собой.
— Ах, вот как ты начинаешь разговаривать с матерью? Ну что ж, я знала, что дождусь этого. Мало того, что ты уже обманываешь меня, ты еще и грубишь!
— Мама! — уже чуть не плача и все больше и больше чувствуя себя виноватой, сказала Таня. — Мама, я же не обманывала…
— Ну как же? Ты ведь прекрасно знала, что пойдешь на каток вдвоем с Федосеевым, но предпочла промолчать — разве это не ложь?
Таня молчала, опустив голову.
«Отчего так получается? — думала она. — Только что было так хорошо… А теперь так плохо…»
Глава 11
И вот он вернулся, старший Генкин брат, живой и здоровый, целый и невредимый, и сидит как ни в чем не бывало за столом вместе с матерью, и Люсей, и Генкой… И Таня тоже сидит вместе со всеми.
Наконец-то она может разглядеть как следует Генкиного брата. Он в белой рубашке с засученными рукавами, и, может быть, поэтому его руки, открытые по локоть, кажутся такими сильными, такими крепкими — даже хочется их потрогать.
