Руперт смотрит на нее.
— Говядина на кости здесь очень хороша.
— Я думаю, я просто закажу все, что и ты.
— Я реально предпочитаю стейк Тар-Тар.
— Тогда я буду то же самое.
Он смотрит на официанта.
— Дюжину устриц для начала, стейк Тар-Тар и гарнир из овощей и картофельного пюре.
— На самом деле, я не очень голодна. Мне не нужно устриц, — быстро говорит она.
Когда официант уходит, он поднимает бокал.
— За нас.
— За нас, — повторяет она тихо. Шампанское не лезет в горло.
Она делает маленький глоток и не чувствует вкуса. Она ставит бокал на стол и смотрит на свои руки.
— У тебя очень красивая кожа. Это было первое, что я заметил. И это... отличительная черта легко достается тебе?
— Да, — признается она с опаской.
— Я знал, — с гордостью сообщает он, потянув носом. — Я знаток кожи. Я люблю пробовать ее на вкус и на ощупь. Я даже могу представить твой вкус. Вина. — Его глаза наблюдают за ней поверх ободка его бокала. Она делает все возможное, чтобы не замечать перхоть, которая обильно покрывает плечи его костюма в тонкую полоску, но при последнем замечании, он вскидывает голову, и шквал белых пылинок летит с его головы и приземляется на девственно чистую скатерть. Ее глаза беспомощно следят за их движением. Она поднимает взгляд и встречается с его отвлеченным взглядом.
— Что я получу за свои деньги?
Лана моргает. Это все неправильно. Она не должна быть здесь. В этом платье и туфлях, сидя перед этой пошлой, дающей деньги, мразью, спрятавшегося за ручной работы рубашкой с золотыми запонками и богатого, принадлежащего к высшему классу. Этот мужчина деградирует и оскорбляет ее, хотя бы просто своим взглядом. Она страстно желает очутиться где-нибудь еще. Но она здесь. Все ее кредитные карточки подчищены до гроша. Два банка бестактно отказали ей.
И ей больше ничего не остается, как быть здесь, в этом платье и этих распутных туфлях... ее желудок скручивается в узел, но она улыбается, надеясь, что это соблазнит его.
— Что бы вы хотели за ваши деньги?
— Забудь, что я хочу на данный момент. Что ты продаешь? — его глаза вдруг стали жесткими.
— Себя, я думаю.
Он фыркает с безжалостным смехом.
— Ты необыкновенно красивая девушка, но, честно говоря, я могу получить за твою цену пять супермоделей первого класса. Что заставляет тебя думать, что ты стоишь таких денег?
— Я — девственница.
Он перестает смеяться. Подозрительным взглядом светятся его бледно-голубые глаза.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать, — Ну, ей будет через два месяца.
