— Именно! — облегченно выдохнула Маша.
— Тогда, вычислив из «потеряшек» нужных нам девушек, мы сможем поставить у них дома засаду, — быстро соображал Андрей. — Маньяк «возвращал» жертв в их квартиры примерно раз в месяц — три недели, значит…
— Пока это ничего не значит, — покачала головой Маша. — Их было слишком мало, чтобы рассчитать математическую функцию… И потом — этого недостаточно. Ждать, пока он их убьет, Андрей.
Он помрачнел:
— Ты лучше меня знаешь: иногда приходится ждать новых жертв, чтобы подобраться к маньяку.
— Верно, — кивнула она. — Но мы должны хотя бы попытаться подойти с другого бока. Чтобы успеть спасти оставшихся… — умоляюще посмотрела на него Маша.
— Идеи? — поднял бровь Андрей.
— Рисунки! Понимаешь, они не дают мне покоя! Если даже специалисты по Энгру не заметили подлога, значит…
— Значит?..
— Значит, они очень хорошего качества, Андрей. Положим, маньяк и человек, совершивший подлог в музее, — одно лицо (а это, согласись, очень вероятно), тогда выходит, что он прекрасный художник, так?
— Так, — Андрей смотрел на Машины сомкнутые брови, а она смотрела сквозь него, как всегда, когда прокручивала в голове цепочку рассуждений.
— Нам необходимо запросить у французов копии набросков, подложенных в хранилище музея. Если копии настолько хороши, то и художник должен быть известен хотя бы узкому кругу лиц, которые могли бы опознать его манеру письма. Мы должны обойти с ними всех, кто разбирается в рисунке середины ХIХ века: оценщиков для экспертизы на элитных аукционах типа Сотбис, коллекционеров, музейщиков…
— Хорошо, — перебил он ее. — Тогда я буду портить глаза в поиске подходящих нам «потеряшек», а ты иди, нарой своих экспертов и музейщиков.
— Я могу остаться с тобой, вдвоем проще будет заметить сходство, а потом уже пойти по антикварам…
— Нет, — снова опустил взгляд в бумаги Андрей. — У тебя глаз с раннего детства замылен этими «Турецкими банями». И с антикварами без моего молчаливого присутствия ты проще найдешь общий язык. Не говоря уже о комиссаре, у которого ты собираешься запрашивать копии.
— Хорошо, — Маша переступила с ноги на ногу, вопросительно посмотрела на Андрея.
— Да? — спросил тот еще более суровым тоном.
— А вчера я не позвонила, потому что убежала с концерта, чтобы убедиться в том, что мне не показалось — жертвы действительно…
— Ты ушла с концерта? — перебил он ее, преувеличенно удивляясь, а в душе зачиналось что-то вроде розовой зари, и впервые почти за сутки чуть-чуть отпустило.
