Дорогая Любаня! Здесь яркое солнце. Крым такой же противненький, как и был.
Трамовцы бодры как огурчики. На станциях в буфетах кой-что попадается, но большею
частью пустовато. Бабы к поездам на юге выносят огурцы, вишни, яйца, булки, лук,
молоко. Поезд опаздывает. В Харькове видел Оленьку (очень мила, принесла мне
папирос), Федю, Комиссарова и Лесли. Вышли к поезду. Целую! Как Бутон?
Пожалуйста, ангел, сходи к Бычкову-портному, чтобы поберег костюм мой. Буду
мерить по приезде. Если будет телеграмма из театра в Ленинграде — телеграфируй. М.
17 июля 1930 г. Крым. Мисхор. Пансионат „Магнолия".
Дорогая Любинька, устроился хорошо. Погода неописуемо хороша. Я очень
жалею, что нет никого из приятелей, все чужие личики*. Питание: частным образом, по-
видимому, ни черта нет. По путевкам в пансионате — сносно вполне. Жаль, что не было
возможности мне взять тебя (совесть грызет, что я один под солнцем). Сейчас еду в Ялту
на катере, хочу посмотреть, что там. Привет всем. Целую.
Мак.
*Но трамовцы — симпатичны.
Делаю пояснение к письму от 16 июля. Оленька — Ольга Сергеевна Бокшанская,
секретарь В.И.Немировича-Данченко, Федя — Федор Николаевич Михальский,
администратор Художественного театра. Комиссаров и Лесли — актеры этого же театра.
В скором времени после приезда в Крым М.А. получил вызов в ЦК партии, но
бумага показалась Булгакову подозрительной. Это оказалось „милой шуткой" Юрия
Олеши. Вообще Москва широко комментировала звонок Сталина. Каждый вносил свою
лепту выдумки, что и продолжается по сей день. Роман с Театром рабочей молодежи так
и не состоялся: М.А. направили на работу в Художественный театр, чего он в то время
пламенно доби-
101
вался.
По вечерам нередко к нам приезжала писательница Наталия Алексеевна
Венкстерн. Она уже написала пьесу „В 1825 году", шедшую с большим успехом во МХАТе
2-ом. В ней особенно хороши были Гиацинтова и Берсенев. Московский Художественный
театр заказал писательнице инсценировку „Пиквикского клуба" Диккенса. По Москве тогда
пошли слухи, что пьесу написал Булгаков. Это неправда: Москва любит посплетничать.
Наташа приносила готовые куски, в которых она добросовестно старалась сохранить
длинные диккенсовские периоды, а М.А. молниеносно переделывал их в короткие
сценические диалоги. Было очень интересно наблюдать за этим колдовским
