попросили из ВОКСа, где я временно работала, зайти к Кармену за каким-то материалом.
Увы! От лучезарности не осталось и следа, как будто все до единой клеточки сменилось.
Роман Кармен был красив,
71
но суровой красотой. Стало жаль того, прелестного, от улыбки которого шел свет.
Собственно говоря, вполне закономерно, что человек меняется с годами. Видимо, все
зависит от степени изменения...
Этой зимой М.А. купил мне меховую шубу из хорька: сам повез меня в
Столешников переулок, ждал, пока я примеряла. Надо было видеть, как он радовался
этой шубе, тут же прозванной „леопардом". Леопард служил мне долго верой и правдой.
Не меньшую радость доставила Маке и другая его покупка: золотой портсигар, которому
служить верой и правдой не довелось: когда нас лишили „огня и воды", по выражению
М.А., портсигар пришлось продать...
1927 год. Как-то наша большая приятельница Елена Павловна Лансберг повела
нас к своим друзьям Ольге Федоровне и Валентину Сергеевичу Смышляевым (он был
артистом 2-го МХАТа).
Шумно. Много народу. Все больше актеры этого театра. Центром внимания была
интересная светло- и обильноволосая девушка армянского типа, которую все просили:
— Ну, Марина, еще, еще! Макраме сорок копеек!
Мы не понимали значения этих слов, пока не услышали монолога судакской
портнихи, исполненного Мариной Спендиаровой с неподражаемым юмором и
соблюдением крымского акцента со всеми его особенностями, доступными только тем,
кто со дня рождения живет на юге... Позже Марина Александровна Спендиарова
подружилась с нами и стала нашей преподавательницей английского языка.
Дочь
композитора
Александра
Афанасьевича
Спендиарова
обладала
незаурядными
творческими
способностями:
она
пела,
рисовала,
проявляла
37
артистический дар. Сама того не подозревая, была она и талантливым педагогом. Мы оба
с М.А. делали успехи. Он смешил нашу учительницу, стремясь перевести на английский
язык непереводимые выражения вроде „гроб с музыкой" — a coffin with music. Марина
Александровна смеялась и говорила:
— Нет, нет! Это не пойдет...
Англиское слово spoon — ложка — ему понравилось.
— Я люблю спать, - сказал М.А., - значит, я спун.
72
Марина Александровна до сих пор вспоминает, как театрально появлялся он в
дверях своего кабинета, останавливался на „просцениуме", т.е. на площадке, образуемой
