На мосту Испании[78], который обязан этой стране только названием, ибо все его части, до последнего гвоздя, ввезены из других стран. Пласидо повстречался с вереницей юношей, спешивших в Старый город, в свои коллегии. Одни были в европейских костюмах, шагали быстро, несли много книг, тетрадей и, видно, на ходу обдумывали урок или сочинение — это были воспитанники Атенео. Питомцы коллегии Сан-Хуан-де-Летран, почти все одетые по-филиппински, шли гурьбой и книг несли меньше. Студенты университета выделялись щегольскими, изящными костюмами, двигались не спеша, многие вместо книг держали в руках трость. Учащаяся молодежь на Филиппинах не шумлива и не буйна: лица у всех невеселые, и, глядя на этих юношей, понимаешь, что у них нет светлых надежд, нет счастливого будущего. В этой процессии время от времени мелькали красочным, радостным пятном яркие платья учениц муниципальной школы, идущих в сопровождении служанок. Но и тут не слышно было ни смеха, ни шуток, а о песнях или проказах и говорить нечего; разве что младшие повздорят или подерутся. Старшие же шествовали важно и чинно как немецкие студенты.
Пласидо шел по проспекту Магеллана и уже приближался к проходу — прежде там были ворота святого Доминика, — как вдруг кто-то хлопнул его по плечу. Юноша с досадой обернулся.
— Эй, Пенитенте, послушай!
Это был его соученик Хуанито Пелаэс, подлиза и любимчик преподавателей, редкостный хитрец и озорник с глазами и усмешкой шута. Отец Хуанито, богатый метис, державший торговое заведение в одном из предместий Манилы, души не чаял в сыне и мечтал видеть его выдающимся человеком. А сынок и в самом деле отличался: его проказам не было числа, при этом Хуанито, сыграв с кем-нибудь злую шутку, имел обыкновение прятаться за спины товарищей так что у него даже образовался заметный горбик, который словно бы увеличивался, когда Хуанито хихикал, радуясь своей очередной проделке.
— Ну, как развлекался, Пенитенте? — спросил он, крепко хлопая товарища по плечу.
— Так себе, — процедил сквозь зубы Пенитенте. — А ты?
— Я — чудесно! Представь, священник из Тиани пригласил меня на каникулы к себе, ну я и поехал… Да ты ведь знаешь отца Каморру? Он из либеральных, человек простецкий, прямой, душа нараспашку, вроде отца Пако… Девчонки там были премиленькие, вот мы с ним и задавали концерты — он на гитаре тренькал, я на скрипке подыгрывал… Уж поверь, веселились на славу — во всех домах побывали!
Тут он прошептал на ухо Пласидо несколько слов и расхохотался. Заметив недоверчивый взгляд приятеля, Хуанито прибавил:
