— Я полагаю, что вы так говорите со мной, забыв мой настоящий титул, — решительно ответила она. — Что же до этой клятвы — неужели вы и вправду приехали сюда в ожидании, что я когда-нибудь произнесу ее?
— Мы надеялись, мадам, что в вашем сердце произойдут перемены.
— Нет, мое сердце слишком старо для того, чтобы его можно было искусить подобными уловками дьявола… Возвращайтесь ко двору и скажите королю, что, пока я жива, у него не может быть никакой другой жены. Вы можете также напомнить ему, что я не признаю никакого другого папы на земле, кроме избранного Христом. — И едко добавила: — Сколь странно, что два таких добрых католика, как вы и милорд епископ, не разделяют моих убеждений.
Доктор Танстэйл мягко вмешался:
— Мадам, мне очень жаль, но мы здесь не для того, чтобы затевать религиозные диспуты.
— Ах, мне вдвойне жаль, что это так, поскольку это лишает меня возможности склонить ваши заблудшие души на сторону истины.
Понимая, что над ними открыто насмехаются, церковники отчаянно вцепились в остатки своего достоинства. Покрывшись краской, архиепископ звучно прочистил горло.
— Я полагаю, вы осведомлены о наказаниях, которые влечет за собой неподчинение воле короля?
— Я прекрасно могла ознакомиться с ними на протяжении последних пяти лет, — произнесла она сухо.
— Но теперешний случай гораздо серьезнее. Я предупреждаю вас, мадам, что отказ от принесения присяги будет рассматриваться как государственная измена.
Ответ Екатерины не заставил себя долго ждать:
— Тогда заклеймите меня как предательницу и немедленно заключите в Тауэр. Ничуть не сомневаюсь, что вскоре ко мне там присоединится прекрасная компания людей, чью судьбу я с гордостью разделю. — Ее голос возвысился: — Но я настаиваю на том, чтобы мне было позволено умереть открыто — на глазах у людей.
Если взглядом можно было бы убить, она была бы испепелена на месте уставившимися на нее докторами Ли и Танстэйлом. Они холодно провозгласили старый высокомерный принцип: «Ваше наказание не в нашей власти. Это право короля, которому мы не замедлим послать наши отчеты».
По толпе пронесся неспокойный шепот, когда вперед выступили двое приближенных королевы. Это были молодые английские священники; один из них, Томас Абель, уже успел побывать в тюрьме за открытую поддержку Екатерины. Сейчас он сказал:
— Милорд, мы просим вас разрешить нам отправиться в Тауэр впереди нашей королевы. Нам хотелось бы рассматривать в качестве радостной привилегии возможность разделить с ней все тяготы заключения и смерть.
