Ближе к вечеру он надел нарядную одежду, набросил на плечи тот самый красный плащ, подаренный султаном, и поехал во дворец, в сопровождении своих всадников.
Слуги приняли коней, а другие слуги провели Эртугрулу II его спутников в большой зал. Зал весь был сплошь в копрах цветных, разноцветных - и на полу и на стенах — копры! Будто огромная юрта! «Быть может, в обителях Рая - такие юрты!» - подумал кочевник. В подсвечниках, золотых и серебряных, многое множество свечей горело; и было поздним вечером и ночью - совсем светло! Длинные низкие столы были сплошь уставлены лаганами-блюдами и соханами-мисками, и чашами; и тоже была посуда серебряная и золотая. А благоухание яств и напитков такое было, как в тот день, когда Эртугрул угощался в султанской палатке; только много сильнее и гуще, потому что еды и питий было поставлено куда больше! А на особом помосте поставлен был особый стол. И Эртугрул догадался, что за этим столом будут насыщаться султан и ближние люди султана. Вдруг ему захотелось, чтобы и его проводили слуги к этому столу. Но и его самого, и его спешившихся у дворцовых ворот конников, посадили на нижнем конце одного из тех длинных столов.
Вступил в залу султан, а за ним шли его ближние люди и стражники с молотами, саблями и щитами круглыми золочёными. После общей молитвы расселись гости. Слуги расстелили на их коленях длинные-длинные платы из тонкой мягкой ткани[111]. Эртугрул решился посмотреть на султана; тот сверкал в своём одеянии так светло, что даже и лицо трудно было различить в свете этого дробящегося на множество ломких лучей сверкания. Султан и не заметил Эртугрула; сидел за столом на помосте и бросал изредка слова своим ближним, которые поместились вместе с ним...
На столе Эртугрул приметил тонкие белые чаши, разрисованные цветами... Из такой посудины и пить страшно — до того хрупка!..[112] Сторожко озираясь, приметил, что его и его людей посадили всё же за хороший стол. Места за другим столом заняты были совсем уж бедно одетыми...
Эртугрул приободрился, протянул руку, завернув рукав, и взял кусок жареной баранины, исходивший соком и душистым запахом трав вываренных... Тотчас же он ухитрился капнуть жирными каплями на шёлковый рукав дорогой одежды своего соседа. По одну сторону от Эртугрула посадили его спутников, а по другую сидели неведомые люди - то ли придворные, то ли кто... И человек, рукав которого Эртугрул испачкал, проговорил с довольной громкостью и досадливо:
